Звездный путь (сборник). Том 3
Шрифт:
Ян сидел в кресле и спокойно и безразлично рассматривал сидящего напротив Тибурна и стоящего у стены Бригена. А Тибурн глаз не мог оторвать от тяжелых, массивных рук воина, лежащих на подлокотниках кресла. Они были даже красноречивее, чем замкнутое, каменное лицо.
— Господин командующий, — Тибурн наконец решил заговорить, — мы получили сведения, что вы прибыли на Землю для встречи с одним человеком. Это правда?
— Я должен навестить родственника моего погибшего офицера, — ответил Ян. Голос у него был более живой, чем лицо, хотя ему и не хватало выразительности.
Чувствовалось,
— Это Джеймс Кенебук?
— Вероятно он, — ответил Ян. — У меня в армии был лейтенант Бриан Кенебук. Три месяца назад он погиб. Джеймс Кенебук — его старший брат.
— И вы наносите визиты семьям всех своих погибших офицеров? — недоверчиво спросил Тибурн.
— Это мой долг. Особенно, если они погибли на боевом посту.
— Понятно, — Тибурн почувствовал себя неловко и сменил тему разговора.
— Оружия вы, разумеется, не привезли?
Так же невозмутимо Ян ответил:
— Нет.
— Понимаю. Да это и не особенно важно, — Тибурн снова взглянул на тяжелые спокойные руки, — я думаю, что вы сами очень опасное, а может, и смертельное оружие. Вы в курсе, что у нас на учете в полиции все профессиональные боксеры и каратисты?
Ян кивнул.
Тибурн облизнул губы. Он чувствовал, что начинает злиться.
Черт бы побрал такую работу. И плевать мне на Кенебука и все его миллионы! Стоит из-за этого нервы трепать.
— Ладно, командир. Давайте говорить откровенно Полиция Северного Фриленда сообщила нам, что вы обвиняете в смерти своего офицера его брата Джеймса Кенебука.
Ян молча слушал, изредка вскидывая глаза на говорившего.
— Мы хотели бы выслушать ваши объяснения, — Тибурн повысил голос.
Ян продолжал молчать, повисла напряженная пауза.
— Лейтенант Бриан Кенебук, — раздался спокойный голос Яна, — был командиром отряда в 36 солдат. Не оценив ситуацию, он завел свой отряд в окружение. Выйти оттуда и добраться до своих частей смогли только пятеро: он и четыре солдата. За это он предстал перед трибуналом, против него выдвинуто обвинение в безответственности и непродуманных действиях, в смерти людей. Все четыре уцелевших солдата дали показания против него. Вам известно о Кодексе Чести Наемников? Согласно ему, Бриан Кенебук был приговорен к расстрелу.
Ян был так спокоен и убедителен, что слушателям нечего было сказать. Долгая звенящая пауза заставила Тибурна действовать.
— Непонятно, при чем здесь Джеймс Кенебук. Бриан отличился там у вас и был наказан по вашим законам. Если уж кого-то обвинять в этой смерти, то скорее вас и ваше командование. Вы же обвиняете того, кого там и близко не было. Джеймс Кенебук Землю не покидал.
— Вы знаете, — пояснил Ян, — что Бриан был его братом.
Тяжело и холодно прозвучало в тишине это спокойное утверждение. Тибурн почувствовал, как сжимаются его пальцы.
Он набрал воздуха и заговорил, как на докладе начальству:
— Командир, мне вас, конечно, не понять. Вы, дорсайцы, — воины от природы, а я только землянин. Но я также полицейский Манхэттена, и я отвечаю за спокойствие и безопасность в этом округе. Джеймс Кенебук проживает здесь, и, следовательно,
Тибурн вдруг почувствовал, что избегает встречаться глазами с Яном, и заставил себя взглянуть ему прямо в лицо. Ян был все так же спокоен.
— Я обязан предупредить вас, что нам известно о ваших планах. Из вполне достоверных источников мы знаем, что вы решили отомстить за смерть офицера Бриана Кенебука, убив его брата Джеймса Кенебука. Информация неофициальная, поэтому мы не можем задержать вас, пока вы соблюдаете наши законы. Здесь, командир, Земля, а не воюющая периферия.
Тибурн умолк, ожидая, что Ян хоть как-то отреагирует. Но тот продолжал спокойно слушать.
— Ни Кодекс Чести Наемников, ни законы пограничных планет не имеют здесь юридической силы. Здесь свои законы, и они исключают самосуд. Как бы ни был виноват человек, пока суд не вынесет ему приговор, его никто не смеет и пальцем тронуть. Нравится вам это или нет, но дело обстоит именно так.
Тибурн снова взглянул в глаза гостя. Все то же спокойствие. Вздохнув, он продолжал:
— Возможно, вы твердо решили убить Кенебука, не думая, чего это будет вам стоить. Тогда я бессилен.
Он снова замолчал, давая возможность возразить, но Ян был по-прежнему невозмутим.
— Я понимаю, что вы можете просто подойти к Кенебуку и убить его голыми руками, и вас никто не успеет остановить. Но я вас предупреждаю, что в этом случае вы будете немедленно арестованы. И ни я, ни суд не усомнятся в вашей виновности. Запомните, командир, на Земле убийство — это преступление, которое не остается безнаказанным!
— Я понимаю, — сказал Ян.
— Слава богу! — Тибурн, наконец, услышал его голос и почувствовал себя увереннее, — вы трезво мыслящий человек, как все профессионалы. Я считал, что вы, дорсайцы, должны избегать смертельного риска. А убийство Кенебука — для вас риск, безусловно, смертельный. Подумайте над этим как следует.
Ян взглянул на полицейского, словно спрашивал, закончил ли тот свою проповедь.
— Минуточку! — Тибурну приходилось нелегко. Все, что было сказано до того, он тщательно обдумал и подготовил, но, честно говоря, не очень верил, что это подействует на дорсайца. — Командир, вы человек военный и, значит, должны быть реалистом. Понимаете ли вы, что все, что вы знаете и умеете, на Земле бессмысленно? А того, что вам могло бы помочь, у вас нет и вы беспомощны? А у Кенебука есть все! Прежде всего деньги, и немалые. Знакомства во всех слоях общества до самого дна. Здесь, на Земле, он родился и вырос. Он здесь свой, он знает все и умеет этим пользоваться.
Тибурн внимательно посмотрел на собеседника, решая, стоит ли говорить дальше.
— Я надеюсь, вы меня поняли. Здесь, на Земле, вы можете просто исчезнуть, и никто не докажет, что в этом виноват Кенебук. А вот если с ним что-то случится, вам не миновать трибунала. Так что взвесьте все «за» и «против».
Ян был так же невозмутим. Ни одна мысль, ни одно чувство не отразились на его спокойном лице. Если он и понял предостережение Тибурна, то это не было заметно.
— Благодарю вас, — Ян строго держался в рамках официальности. — Если вы закончили, то я бы хотел пойти устраиваться.