Звёздный странник

Слепынин Семен Васильевич

— Эксцессы, Яков Петрович? — нестрого спросил капитан и ободряюще обнял его за плечи. — Опять эксцессы? Крепись. Ничего страшного не произойдет.

И верно: солдаты не выразили ни малейшего желания отомстить… На их безучастных лицах вообще не было написано никаких чувств, кроме какой-то идиотской непреклонности. Но они неумолимо приближались, и это начинало беспокоить.

— Капитан! — взволновался Иван. — Что это они? Взбесились?.. Эти твои уважаемые потомки?

Дальнейший ход событий до того момента, как первая колонна провалилась

в ничто, я уже рассказал. Целый квадрат, насчитывающий пять тысяч солдат, исчез сразу, «Как будто корова языком слизнула», — вспоминаю сейчас слова Ивана Бурсова.

Однако на этом шествие не кончилось. Вторая колонна проделала точно такой же маневр. За ней третья. Мерно покачиваясь, колонны тянулись длинной чередой, выплывая из-за горизонта. Через равные промежутки времени пустыня встряхивалась от восторженного вопля:

— Ха-Хай! Ха-Хай!

По холмистой равнине потом долго прокатывалось эхо:

— А-ай! А-ай!

Торжественный парад прекратился внезапно.

Исчезла не одна колонна, а сразу все. Трудно было понять — провалились они под землю или растаяли в воздухе. Еще не осел песок, поднятый сапогами, а никого уже не было. Солдаты, маршировавшие под статуей, не успели даже прокричать до конца свой клич.

— Ха-хай! Ха…

Бесконечная равнина опустела. Эхо постепенно погасло, и наступила тишина. Некоторое время в вездеходе царило молчание.

— Идеальное послушание! Приказано исчезнуть, исчезли, — заговорил наконец Федор Стриганов. — Мечта всех диктаторов — образцовые солдаты. Не знают ни страха, ни самой смерти, потому что давно мертвы.

— Капитан, — ворчал планетолог. — Опять темнишь? Откуда эти покойники? И кто у них полководец?

— Не знаю. Думаю, на Луне нам все растолкуют. На Луну!

Мы выскочили из вездехода, добежали до посадочной ракеты и закрылись в ее просторной кабине. Я сел за пульт управления. Ракета, выпустив крылья, пролетела несколько сот километров низко над планетой. В бесконечной пустыне заметили сверху еще одну уцелевшую статую. Около нее длинной цепью тянулись свежие следы, которые не успела замести песчаная поземка. Даже не следы, а целые дорожки, протоптанные тысячами ног. Очевидно, и здесь состоялся парад.

Экипаж был доволен, когда ракета, взметнув клубы вековой пыли, села на лунный космодром. А в звездолете почувствовали себя как дома.

Чаще, чем прежде, собирались мы теперь в просторной пилотской каюте. Подолгу засиживались, спорили, строили всевозможные предположения. Капитан предпочитал отмалчиваться на наши расспросы. Больше других, стараясь развеселить членов экипажа, ораторствовал планетолог:

— Состоялся день Страшного суда. В точности по христианскому вероучению! Бесчисленные поколения выкарабкались из могил. Праведники вознеслись на небо и сподобились стать ангелами. Грешников низвергли в ад — в солдатчину…

Мы смеялись, не подозревая, что он был не так уж далек от истины. Капитан скупо улыбнулся и спросил:

— Кто же тогда она? Та самая… Мимолетное

видение, посетившее тебя в каюте?

— Конечно, ангел! — воскликнул Ревелино. — А тип, связавший его во сне, безусловно, дьявол!

Но проводник наш, так похожий на капитана? Кто он и откуда? Мы почему-то боялись касаться этого вопроса. Таинственный дух пустыни, спасший нас, внушал неприятное суеверное чувство. Все же Иван осторожно спросил как-то Федора Стриганова:

— Как ты считаешь, откуда взялся в пустыне выходец с того света? Гм… Ну, провожатый наш? Думаю, что это довольно ловкая модель.

— Я этого не думаю, — сухо возразил капитан. — Боюсь, что это я сам. Мое невеселое будущее. Какое — не знаю. Не спрашивайте. Придут и скажут.

Так оно и случилось.

Однажды утром, когда в спортивном отсеке мы после купания делали пробежку, засветился экран внутренней связи. Все остановились и с волнением всматривались в размытые очертания пульта управления и кресла перед ним. В пилотской каюте кто-то неумелой рукой наводил изображение на резкость. И вот на нас глянули темные выразительные глаза. Они занимали весь экран. Потом стали удаляться, и мы увидели миловидное женское лицо в короне черных волос. Неизвестная гостья низким грудным голосом произнесла:

— Здравствуйте, дорогие пришельцы из прошлого. Не желаете ли побеседовать со своими уважаемыми потомками?

При последних словах ее полные губы изогнулись в какой-то странной усмешке — иронической и печальной. Взглянув на нашу весьма лаконичную одежду (мы были в одних трусиках), она улыбнулась одними глазами и добавила:

— Одевайтесь и приходите в пилотскую каюту.

Мы начали одеваться. Один лишь планетолог неподвижно стоял, тупо уставившись на погасший экран.

— Она, что ли? Та самая? — усмехнулся капитан.

Иван молча кивнул. Ревелино расхохотался. Это был нервный смех: Малыш панически боялся призраков и хотел подстегнуть свою волю.

В пилотскую вошли гуськом. Впереди капитан, я замыкал шествие.

У пульта управления стояла стройная молодая женщина в темно-синем платье. На нем вспыхивали и угасали искорки, подсвечивая снизу несколько бледное лицо гостьи.

— Еще раз здравствуйте. Прошу садиться.

Ближе всех к пульту расположился капитан. Я очутился в самом дальнем и плохо освещенном углу рядом с Ревелино. Тот сел и сжался в кресле, боясь шелохнуться.

— Давайте знакомиться, — гостья, усевшись, старательно выговаривала русские слова. — Начнем с меня. В далекой земной жизни у меня было привычное имя. А здесь… Здесь только шифр. Так что зовите меня просто Незнакомкой. Кажется, у древнего поэта было такое стихотворение — «Незнакомка»…

Гостья смущенно улыбнулась.

— О, извините за некоторое тщеславие и не думайте, что я слишком высокого мнения о себе! Но мне нравится это таинственное и поэтичное имя. А стихи! Не могу отказать себе в удовольствии напомнить их вам.