Звездный вирис (сборник)

Бейли Баррингтон Дж.

— Мне жаль, но у меня уже назначено свидание. Тебе следовало дать мне знать, что придешь.

Это было на нее похоже.

— Ты встречалась с другим мужчиной! — возмущенно взорвался он.

— А почему бы и нет? Ты приходишь или не приходишь — как тебе захочется. И ты думаешь, что я собираюсь просто сидеть здесь и ждать?

— Но, Рондана, я имею в виду… мы с тобой…

Она встала, открыла шкаф и осмотрела свой небогатый гардероб.

— Теперь мне пора идти. До свидания.

Схватив ее за плечи, он повернул ее к себе.

— Кто он? Где он? Давай посмотрим, достаточно ли он

тебя ценит, чтобы встретиться со мной на ножах или с пистолетом!

Она яростно сбросила его руки.

— Как это на тебя похоже! Как ты будешь гордиться, тренированный солдат, когда убьешь рабочего, который в жизни не брал в руки оружия! Скотский убийца!

Непривычная брань шокировала его.

— Что случилось, что ты стала такой? — хмурясь, он подергивал себя за усы.

Она утомленно села на стул, отвернувшись.

— Кто я для тебя? Просто твоя маленькая шлюха в трущобах. Мне двадцать лет, а тебе сколько? Девяносто? Сто? Могу поспорить, что ты развлекался с такими же девицами, как я, семьдесят лет назад. Ты навещаешь их сейчас, когда они стали старухами? Ты придешь ко мне, когда я постарею, а ты будешь таким же, как сейчас? Это все ясно как день.

Джандрак неловко кашлянул. У него не было готового ответа. В подобной ситуации справедливостью не пахло, это верно. Но он не был воспитан в мире справедливости, никогда не искал ее и не ожидал найти. К примеру, очень маловероятно, что он женится на Рондане, введет ее в высший класс общества или же организует для нее что-либо, что означает принадлежность к этому классу — например, долгую жизнь. Тот факт, что он вообще мотается среди низших классов, было чем-то вроде безрассудства с его стороны, и большинство людей, которых он знал, сурово осудили бы его.

— Если бы я знал, как изменить мир, я бы так и сделал, — сказал он. — Нет смысла обвинять меня в моем рождении, так же как и тебя — в твоем. Я прихожу сюда потому, что ты мне нравишься больше, чем любая из тех, наверху, — он презрительно ткнул большим пальцем в направлении Внутреннего города.

— Что же, у тебя больше возможностей изменить его, чем у меня.

— Это не так. Из аристократии никто ничего не может изменить. Тебе нужно среди них жить, чтобы понять, насколько это невозможно. Любое изменение должно идти снизу, отсюда, из масс.

— Герцог, ведущий бунтарские речи! — презрительно заметила она.

— Почему бы и нет? — украдкой он пробрался вперед и положил ладони ей на плечи, затем ласкающе провел вниз по рукам. Она не сопротивлялась.

— Скажи мне честно, — пробормотал он, склоняясь к ней. — Я тебе нравлюсь больше, чем этот, другой тип? Ты не можешь отрицать свои чувства ко мне.

— Да, — шепнула она, откидываясь назад, к нему, закрывая глаза и проникаясь его ласками.

Всего несколько минут потребовалось, чтобы прилив чувств захватил обоих; они снова оказались в постели, очередной раз наслаждаясь бездыханным возбуждением мужчины и женщины, открывающих для себя друг друга.

В одно из мгновений он приподнялся и изучил противоположную стену — искал позицию, с которой видел подобную сцену. Любая из множества случайных точек могла оказаться шпионской камерой. Гринсект пообещал ему, что она убрана, но Гринсекту, разумеется, верить нельзя.

Да

и какое значение это имело? Выкинув из головы эту вероятность, он снова обратился к трепещущей девушке. Такие вещи приходится принимать.

Все это он делал во имя службы королю.

* * *

Собеседником Джандрака оказался молодой товарищ из общества «Смерть жизни», которого Рондана встретила в питейном доме, часто посещаемом членами движения. Потребовалось еще два дня мягких уговоров, подлизывания и лицемерия, пока ему удалось, не вызывая ее подозрений, уговорить Рондану взять его с собой.

«Герцог Фринский» (Джандрак был восхищен, узнав, сколько питейных домов в Старом городе были названы именами аристократии) был зажат между двумя массивными фабриками. Основное помещение представляло собой большой дымный подвал, и именно здесь Джандрак впервые ощутил вкус бунта — настоящего, старомодного бунта, а не ссор и маневров аристократов. Разговоры были странными и непонятными. Молодые люди с растрепанными волосами обсуждали такие вещи, как «диалектика угнетения», «высвобождение творческих потенциалов» и «отрицание отрицания», и от этого у него просто возникало впечатление, что его забросили в середину сюрреалистического действа.

Вполне естественно, он поклялся Рондане, что не станет открывать, кто он такой, и в конце концов решил игнорировать жаргон и создать имидж и как бы свое кредо, основываясь на эмоциях: негодовании, которое тлело подспудно во всех ведущихся здесь разговорах. Именно в этом виде он постарался попасться на глаза личностям, которых уже определил как агентов, ищущих новобранцев для пополнения движения. За достаточно короткое время он получил приглашение посетить Собрание на Заре.

До сих пор для Джандрака все было просто, и он был озадачен этим, не ведая, что идет путем, который до него уже прошли несколько агентов Гринсекта. И только когда через несколько минут после окончания собрания лазерный пистолет Хорриса Дэйджела ткнулся ему в ребра, он осознал, что в конце концов все не так просто.

Дейджел отвел его в ту же самую пустую маленькую комнату, в которой Кракно уже принял и уничтожил пятерых тренированных агентов Гринсекта. На этот раз, однако, в помещении были два вертящихся стула. Дверь закрылась за Джандраком, напомнив ему о конфронтации с полицейским шефом, и он оказался наедине с анархистским лидером.

Он никогда не слышал о Касторе Кракно и до этого не видел. Оставив свою позу рабочего, Джандрак встал прямо, как офицер, и посмотрел странному маленькому человеку в глаза. Кракно, внимательно изучавший его и во время собрания, и сейчас, когда Джандрак вошел в комнату, расхохотался.

Сбитый с толку, Джандрак поспешно решил раскрыться. Даже сейчас он не мог поверить, что жители трущоб осмелятся причинить вред персоне его ранга.

— Я требую отпустить меня, — заявил он. — Вы пожалеете о своих своевольных действиях, как только узнаете, кто я.

— Вы, несомненно, экспериментатор, — заметил Кракно, вытирая слезы на глазах. — Ладно, кто вы?

— Я — герцог Саннский. — Джандрак сердито и властно смотрел на пленившего его человека, ожидая увидеть страх.

Но Кракно только разразился новыми взрывами хохота.