Звездный вирис (сборник)
Шрифт:
Шеф полиции Гринсект следил за разговором на видеоэкране в своем офисе. Дюжины видеоэкранов располагались около него, звук был приглушен, так что создавался слабый фон из воплей, визгов и стонов из комнат для допросов в подвалах дворца и наполняли воздух «запахом» нового правления, террора короля Максима.
«Этот старый ученый представляет интерес», — думал Гринсект. Позже, возможно, он и сам, лично, поразвлечется с Либером.
Звонок на столе сообщил ему, что с ним хочет говорить король. Гринсект включил линию.
Максим смотрел на него алчным взглядом:
— Вы уже начали работать с этой маленькой жабой?
Он имел в виду арестованного недавно шпиона,
— В данный момент он в комнате нервной обработки, Ваше Величество.
— Дайте на него посмотреть! Я хочу его видеть!
Гринсект сделал нужные переключения, соединив монарха с комнатой нервной обработки. Все еще присутствуя на полицейском экране, Максим свирепо наблюдал, потея от волнения, сцену, где несчастный агент был растянут на нервной дыбе. Слышался низкий, булькающий звук постоянной конвульсии, в то время как вокруг в полутьме стояли «специалисты», применяющие разные пыточные приемы постепенно.
Король облизал губы, затем слегка вздрогнул. Как будто бы зрелище вдруг стало для него невыносимым, он протянул руку и выключил экран, затем снова обратился к Гринсекту:
— Вы чего-нибудь добились от него?
— Да, но мы хотим вытянуть из него все до конца. Он может знать такие вещи, которых даже сам не понимает.
— Не слишком-то спешите. Работайте с ним медленно. Для такой крысы никакие пытки не будут слишком сильными.
— Ваше Величество может положиться на нас.
— Отлично. Жду вас вечером на торжественном обеде. Развлекайтесь — и экран потемнел.
Гринсект рассеянно улыбнулся. Склонность короля к паранойе в последнее время становилась все более выраженной. Гринсект считал это положительным фактором. С его точки зрения, исполнение абсолютной деспотичной власти, жесткий контроль над населением — а этой системой он восхищался больше всего — будут стопроцентно эффективны только в том случае, если сам правитель является параноидальным мономаньяком. Только тогда бюрократы, непосредственно окружающие его, безо всяких помех могут диктовать свою волю. История полна подобных примеров.
Он отключил звук допроса Грэйма Либера и занялся другими делами. Молодой герцог Саннский нашел контакт с обществом «Смерть жизни» и прислал несколько предварительных рапортов. Их интересно было почитать. Гринсект впервые узнал имя Кастора Кракно, идеолога общества, и почуял достойного противника. Его вполне освежило бы сражение умов с кем-нибудь таким, что потребовало бы полного напряжения возможностей его интеллекта.
Следующие несколько недель для Джандрака были веселыми, но в то же время и очень нервными.
Веселыми, потому что Гринсект, получив его первые рапорты, полностью изменил отношение к нему и, казалось, стремился подружиться. Он тепло беседовал с Джандраком на темы, которые его интересовали: музыка (он спрашивал мнение Джандрака и внимательно выслушивал ответы); литература, в области которой, как оказалось, имел огромные познания; и социология — его беседы становились по-настоящему захватывающими. Несколько раз он приглашал Джандрака к себе домой, где они проводили приятные вечера, слушая музыку. Джандрак был поражен, узнав, что полицейский шеф, которого боялись во всем королевстве, оказался хорошим семьянином. У него была тихая, работящая жена, трое хорошо воспитанных детей и скромный дом, от которого веяло милым уютом. Джандрак был польщен, что ему оказывает внимание этот облеченный властью и производящий глубокое впечатление на многих человек. Он начал ощущать, что впервые в жизни входит во взрослый
Но с этими встречами перемежались другие, такие же неотразимые, но другие по качеству, встречи с Кракно. Когда он был с одним из этих людей, то влияние, которое он ощущал, казалось, перебивало влияние другого. Он чувствовал себя между двумя выдающимися умами как теннисный мяч между ракетками. Как оно на самом деле и было, Гринсект был не таким наивным, чтобы не представлять себе истинного положения Джандрака в Старом городе. Обе стороны использовали его как зонд.
Интерес Кракно, однако, заключался не в том, о чем он сказал. Его не занимала ментальность аристократии — к ней он относился с крайним презрением; — он не надеялся также получить от Джандрака информацию, которую они до сих пор скрывали друг от друга, — о Пятне.
Сознавая, что присутствие Пятна в королевстве являлось государственной тайной, сначала он хотел вызвать доверие Джандрака. Это было нетрудно; у молодого вельможи обнаружилась приятная черта — чистосердечие. Джандрак начинал даже очень нравиться Кракно за полное отсутствие у него каких-либо принципов или веры, за его приверженность чистому прагматизму и личной корысти.
Была еще одна причина его стремления узнать побольше о Пятне. Он понимал, что претворение его планов в жизнь может стать возможным только при наличии какого-либо необычайного оружия или технологии. К счастью, это оружие находилось в пределах досягаемости. Его погружение в Пятно дало ему некоторое представление о том, каким образом оно высасывало из живых существ жизненность и сознание. Он полагал, что такого эффекта можно достичь, если различные химические вещества подвергать ударам электрического тока. По всему Старому городу в бесчисленных подвалах булькали вонючие смеси, из которых он пытался дистиллировать «эликсир смерти».
Согласно его теориям, этот эликсир будет обладать прекрасными свойствами, которые дадут ему возможность уничтожить аристократию и отдать вселенную бедным. Против него не будет защиты. Тоньше, чем газ, он пройдет сквозь любой материал. Мало того, Кракно верил, что его можно будет сделать избирательным по действию. Пятно похищало жизнь, впитывая переживания существа. Следовательно, эликсир можно будет настраивать на людей определенного типа. Например, на тех, кому больше сотни лет от роду. До сих пор удача избегала его. Что Кракно хотелось найти, так это результаты деятельности официальных исследовательских групп, которые, несомненно, изучали Пятно — или Зверя, как называл его про себя Кракно — с момента его появления. Их доклады могли бы помочь ему заполнить пробелы в знаниях. Он выбрал момент, когда они с Джандраком пили в одной из многочисленных берлог, которые анархисты устроили по всему Старому городу. У Джандрака глаза на лоб полезли, когда нигилист стал описывать чужеродный феномен, который опустошил королевство.
— У вас ошибочная информация, — беззаботно заметил он. — Такой штуки не существует.
— Послушайте, — предупредил Кракно. — Не оскорбляйте меня. Я видел целые планеты, лишенные жизни, миллионы мертвецов. Я, возможно, знаю о Звере больше всех живущих. Как это случилось, по-вашему, что я очутился в Максимилии? — безо всякой паузы он перешел к рассказу о своей жизни на Кароуле, о своем кульминационном переживании там и о последующих путешествиях.
— Так что, как видите, — закончил он, — я знаю о том, что происходит. Я знаю, что эти склизкие черви, которые правят нашей жизнью, хранят молчание по этому поводу. И вы также понимаете, что мне нужно знать больше.