Звездный зверь
Шрифт:
Оглядываясь назад, можно сказать, что многие вещи, ранее вызывавшие недоумение и замешательство, сейчас стали совершенно понятными. Кто мог предположить, что существо, огромное как дом и возрастом около ста лет — всего лишь ребенок? Или кто мог предположить, что представители этой расы обретают руки только тогда, когда становятся достаточно взрослыми, чтобы ими пользовался? А кроме того, почему эта хрошия была настолько больше других представителей той же расы? Именно из-за ее размеров Гринберг и он сам сделали неправильные выводы. Интересно еще отметить… Да, пожалуй, лучше привлечь ксенологов, чтобы
Ну, неважно. В настоящее время Ламокс уже был на пути к кораблю хроший. Конечно, не будет никакого шума, церемоний, никаких сообщений для прессы. Опасность миновала. А могли ли они на самом деле превратить Землю в пар? Но все-таки лучше не пробовать, все хорошо, что хорошо кончается. Он вновь начал напевать.
Он все еще пел, когда вдруг зажегся сигнал экстренного вызова, и последние строки песни он выдал прямо в лицо Гринбергу. Последние слова были: «Это все такая ж правда, как и звезды, что над нами». Затем он добавил:
— Сергей, ты можешь петь тенором?
— Какое это имеет значение, шеф? К тому же, мелодию вы переврали.
— Ты мне просто завидуешь. Итак, что тебе нужно? Ты проводил их, и все в порядке?
— Нет, шеф. Возникли некоторые осложнения. Тут у меня находится доктор Фтаемл… Можем мы прийти к вам?
— Что случилось?
— Давайте отложим это до того, как окажемся с вами наедине. Может, нам встретиться в одной из комнат для совещаний?
— Приходите ко мне в кабинет, — мрачно сказал Кику. Он отключился, открыл ящик стола, выбрал таблетку и проглотил ее.
Гринберг и медузогуманоид явились без промедления. Гринберг тотчас же плюхнулся в кресло, словно его покинули силы, вытащил сигарету, пошарил по карманам в поисках спичек, затем отбросил сигарету в сторону. Мистер Кику официально приветствовал доктора Фтаемла, затем сказал Гринбергу:
— Итак…
— Ламокс не улетел.
— В чем дело?
— Ламокс отказался улетать. Все остальные хрошии находятся в крайне взволнованном состоянии. Я отдал приказ, чтобы были установлены заграждения, изолирующие ту часть космопорта, где находится их корабль. Нам нужно что-то делать.
— Да? Конечно, развитие событий приняло неожиданный характер, но я все-таки не понимаю, почему мы должны нести ответственность за это. Из-за чего он отказывается улетать?
— Ну… — Гринберг с мольбой во взгляде посмотрел на Фтаемла. Раргилианин сказал бесстрастным тоном.
— Позвольте объяснить, сэр. Эта хрошия отказывается вступить на палубу корабля без своего любимого домашнего существа.
— Домашнего существа?
— Речь идет о подростке, шеф. Джон Томас Стюарт.
— Именно так, — согласился Фтаемл. — Хрошия утверждает, что воспитывала Джона Томаса в течение долгого времени и отказывается возвращаться домой, если не сможет взять Джона Томаса с собой, и в этом отношении она выразилась совершенно недвусмысленно.
— Я понимаю, — согласился Кику. — Если говорить обычным языком, можно сказать, что этот мальчик и хрошия привязаны друг к другу. В этом нет ничего удивительного, потому что они росли вместе. Но хотя Ламокс не может смириться с тем, что они расстанутся, все же ему придется смириться. И Джону Томасу тоже. Насколько я понимаю, он тоже поднял шум из-за этого, однако мы велели ему помалкивать и отправили
Раргилианин ответил:
— Позвольте мне сказать, сэр, что, изложив это, как вы изволили заметить, обычным языком, я, похоже, утерял смысл сказанного мною. Этот вопрос я обсуждал с нею на ее языке.
— Вот как? Она так быстро выучила язык своей расы?
— Нет, она давно его знает. Хрошии, господин заместитель министра, знают свой язык с того самого момента, как вылупляются из яйца. Вероятно, можно было бы прийти к заключению, что именно такое знание языка, почти на уровне инстинктов, и есть главная из причин, почему им так трудно изучать другие языки. Поэтому они никогда не владеют другими языками хорошо. Хрошия говорит на вашем языке, но, пожалуй, не лучше, чем большинство землян в возрасте четырех лет, хотя она, как я понимаю, познакомилась с этим языком около ста лет тому назад. Но что касается языка их расы, то она изъясняется на нем с удивительным совершенством, как я обнаружил к своему сожалению.
— Ну и что же? Пускай себе говорит, слова не могут причинить нам вреда.
— Да, она действительно говорила многое… Она отдавала приказы командующему экспедицией и, в частности, приказала немедленно вернуть ей ее домашнего любимца. В противном случае, по ее утверждению, она останется здесь и будет продолжать воспитывать Джона Томаса.
— И, — продолжил Гринберг, — командующий передал нам ультиматум: немедленно отдать им Джона Томаса, а иначе будут приняты меры.
— Приняты меры? Очевидно, вы имеете в виду… ну, наверное, то же, что и я, — сказал Кику.
— Да. Это означает, что состоится фейерверк, — просто ответил Гринберг. — Теперь, когда я побывал на их корабле, предназначенном всего лишь для сообщения между основным кораблем и Землей, могу себе представить, на что они способны.
— Вы должны понять, сэр, — добавил доктор Фтаемл искренне, — командующий так же расстроен этим, как и вы, но обязан выполнять пожелания этой хрошии. Спаривание было запланировано более двух тысяч лет назад, и они так легко не откажутся от своих планов. Он просто не может допустить, чтобы она осталась здесь, и при этом не может силой заставить ее покинуть Землю. Он очень расстроен.
— Мы тоже расстроены, — сказал мистер Кику и принял еще две таблетки. — Доктор Фтаемл, у меня есть сообщение для ваших клиентов. Передайте его, пожалуйста, в точности.
— Да, я сделаю это, сэр.
— Пожалуйста, скажите им, что их ультиматум с презрением отвергнут. Скажите им…
— Сэр! Я умоляю вас…
— Слушайте меня. Скажите им, и при том не смягчайте выражений, что мы всеми средствами пытались помочь им, что и удалось сделать, но, однако, на нашу доброту они ответили угрозами. Скажите им, что их поведение недостойно цивилизованней расы, и наше предложение принять их в члены Содружества Цивилизаций отменяется. Скажите им, что я плевал на них. Найдите в их языке какое-нибудь идиоматическое выражение соответствующей силы. Скажите им, что свободные люди лучше умрут, но не позволят, чтобы ими помыкали.