Звездный
Шрифт:
Эдме умела плавать – она часто плавала в северном притоке большой реки, протекавшей в стране Далеко-Далеко. Это было единственное место, где глодатель мог найти достаточно пищи.
Но сейчас все казалось иным. Ее сковывал страх, и она боялась потеряться в этой мешанине воды, снега и льда. Она боялась поплыть не в том направлении и навечно застрять в ледяной могиле.
Разлом расширился, и разводье увеличилось. Она увидела что-то светлое в протоке, идущей от основания ледяного моста. Это были два необычных существа, похожих на Старого Бивня, только матово-белого цвета и без клыков.
«Великий Люпус!» – подумала Эдме.
Что-то снизу подтолкнуло и ее, да так, что она вылетела из воды и вспрыгнула на лед. Тут же из воды высунулись две блестящие морды и бережно, как волчица-мать подталкивает своего детеныша, поставили малышку Моди рядом с Эдме. Они ничего не сказали, только кивнули, как будто говоря: «Следуй за нами, иди до конца разлома, и с вами все будет в порядке». Эдме взяла Моди за шкирку и пошла вслед за двумя перламутрово-белыми китами. А впереди им указывал бивнем путь нарвал.
На этот раз было не так, как с Аббаном. Ни Эдме, ни Моди не начали бормотать рифмованную бессмыслицу. Они сохранили ясность ума и, когда достигли прочной суши и взобрались на мост, четко помнили, что с ними произошло. Банджа прижала к себе промокшую и трясущуюся от холода дочку, которая болтала не переставая: «Ах, мама! Они такие хорошенькие, и у них такая гладкая кожа! Они помогли мне, вытолкнули из воды, и еще они издавали такие забавные звуки, беседовали между собой, а нарвал все время щелкал и тоже что-то им говорил!»
– И о чем же они говорили? – спросил Мирр.
– Ну, точно не знаю. То есть это не походило на наш язык. Они только тихо вздыхали и хлюпали. Но мне показалось, что нарвал – тот самый, которого Фаолан назвал Старым Бивнем, – Моди искоса взглянула на Аббана, и тот кивнул. – Мне кажется, Старый Бивень, указывал им путь через разломы во льду, а потом показал на место, где лед был покрепче и где можно было меня поставить. Всю дорогу они держали меня над водой. Только представьте! Они такие умные!
Помолчав, она добавила:
– Нет, никогда я не забуду, какая у них на ощупь кожа!
Мирр шагнул поближе к ней.
– А она похожа на легкое дуновенье ветерка в луну Цветущего мха? Того ветерка, что только едва-едва шевелит лепестки цветов? На что похожа их кожа? На мягкий мох?
– Что за чушь! – пролаяла Эдме.
Все обернулись и посмотрели на нее. Обычно Эдме так грубо себя не вела, особенно с Миррглошем, в котором души не чаяла и которого практически, воспитала.
– Мирр, дорогой, я должна напомнить тебе и вам, кстати, тоже, – с этими словами она кивнула стоявшим поблизости Моди и Аббану, – что никто из вас, волчат, никогда не видел лета в стране Далеко-Далеко. В последний раз настоящее лето там было почти три года назад, когда никто из вас еще не родился. Вы никогда не видели, как цветет мох. Не говоря уже о том, чтобы чувствовать… чувствовать… – она начала запинаться, – ощущать мягкое дуновение летнего ветерка.
Фаолан вздохнул. Эта вспышка гнева была такой необычной для Эдме.
– Но мы же можем
Эдме на мгновение закрыла единственный глаз. Сердце ее учащенно забилось. Она понимала, что Мирр прав. Почему она хотела лишить его хотя бы вымышленной красоты и отказывать ему в праве на воображение? Что может быть хуже, чем презирать фантазии и отворачиваться от вымысла? Без воображения они никогда не пережили бы голод, никогда не выбрались из разоренной землетрясением страны Далеко-Далеко. Может, она переживает, что отважный и бесстрашный волчонок Мирр не утратил тяги к удивительному, несмотря на все выпавшие на их долю испытания? Даже взрослые, казалось, смягчились, услышав рассказ Моди. Ей захотелось проклясть это мхуик море, которое сделало ее такой черствой.
Остаток ночи отряд провел в снежном убежище, которое они соорудили на мосту. Было решено продолжить путь на рассвете. Илон сообщил, что впереди находится только один ледяной гребень, и то не особенно высокий. Но в Замерзшем море открылось несколько обширных разводий, и идти по нему было невозможно. По крайней мере, до поры до времени. Эдме это известие обрадовало.
Она уже собиралась заступить на стражу, как к ней подошел Фаолан. Хвост ее опустился, и она едва не приняла позу покорности. Фаолан и сам опустил хвост. Ему было больно смотреть на то, как переживает его подруга.
– Я знаю, я говорила резко. Я была… была… – Эдме замялась.
– Я пришел поблагодарить тебя, Эдме, а не распекать.
Фаолан поморщился. Возможно, он выбрал не то слово. Распекают обычно маленьких щенков, а не взрослых, равных тебе по положению волков.
– Поблагодарить меня?
– Ты спасла Моди. Спасла ее жизнь, рискуя собственной. Но за это еще никто не сказал тебе спасибо.
– Банджа поблагодарила. Да-да, Фаолан, она искренне меня поблагодарила. С тех пор как она стала матерью, она так изменилась!
– Ну что ж, сейчас и тебе стоит побыть немного матерью, правда?
Эдме удивленно посмотрела на него и моргнула своим единственным глазом.
– Иди утешь Мирра, Эдме.
– Да, ведь я ужасно поступила с ним.
– Немного. Он переживет.
– Мне так неудобно. И так неприятно на душе. Это море… – она посмотрела вдаль. – Волчата и медвежата, малыши – они так мечтают о приключениях, как никогда, насколько я помню, не мечтали мы.
– Мы были глодателями. Нам и так хватило приключений.
– Сейчас мы пытаемся только выжить. Разве дойти до Синей Дали – не само по себе приключение?
– Да, можно сказать и так, но разница в том, что, будучи глодателями, мы всегда находились на границе стаи, на границе клана. У нас не было семьи, которая поддерживала бы нас. Наш небольшой отряд стал для нас семьей. Это наш клан.
– Я понимаю. Ты хочешь сказать, что сейчас мы в каком-то смысле, походим на клан.
– Не в каком-то смысле, Эдме, – сказал Фаолан уверенным тоном. – Не ошибайся на этот счет. Мы и есть клан. Первый клан в этом новом мире Синей Дали.