Звездочеты
Шрифт:
— Поразительно! — Глаза Эммы просияли счастливым блеском. — Как здорово!
— Я бы сочла за великую честь хоть одним глазком взглянуть на эту удивительную забаву, — в чувством, в котором сумела изобразить сожаление о том, что ее мечта несбыточна, вздохнула Ярослава.
— Не страдайте, Софи, — утешил ее Альфред. — Когда-нибудь я покажу вам настоящую бомбежку. Вы еще мало знаете меня, но, когда узнаете… Я был лично знаком со знаменитым американским летчиком Чарльзом Линдбергом. В его честь Геринг давал роскошные банкеты. Линдберг сказал нашему асу генералу Эрнсту Удету: «Германская авиация — сильнейшая в мире, она несокрушима!»
— Однако
— Да! Он провел там всего несколько дней. И пришел к выводу, что Красная Армия безнадежно слаба, бойцы плохо обучены, а командиры никуда не годятся. И что объединяться нужно с Германией, а не против Германии. Отличный парень этот Линдберг! Я имел честь летать в его черно-оранжевом самолете. Он получил Железный крест из рук самого Геринга!
Ярослава вспомнила о письме, подписанном группой известных советских летчиков, которые называли Линдберга прихвостнем и лакеем германских фашистов.
— И все же говорят, что у русских сильная авиация, — подзадорила Альфреда Ярослава. — О них писали как о мастерах беспосадочных перелетов.
— Ха! — взвился Альфред. — Беспосадочные перелеты! Сильная авиация! Да если бы вы могли сопоставить тактико-технические данные тех самолетов, которые я испытываю, с русскими тупорылыми тихоходами, то пришли бы в совершеннейший восторг!
«Ну, кажется, сейчас начнется самое интересное», — обрадовалась Ярослава.
Но радость ее оказалась преждевременной. Альфред вдруг оборвал фразу на полуслове и, уставившись на Ярославу, поводил поднятым вверх указательным пальцем перед ее носом.
— Ни в коем случае! Никаких сопоставлений. Это строго секретно…
— Довольно о делах, — капризно протянула Эмма. — Лучше о любви.
— Но я же еще не все рассказал о себе, — настырно продолжал Альфред. — Я люблю рассказывать о себе. Я тоже готовлюсь к прыжку на Россию. О нет, дело не в самолетах — тут все идет успешно. Я готовлюсь в личном плане. Не поверите: читаю большевистскую газету «Правда», изучаю «Краткий курс истории ВКП(б)», клянусь честью. С одной лишь целью — лучше знать врага. Я имею на этот счет специальное разрешение, так что ты, милочка, — ущипнул он за руку Эмму, — с этими сведениями не торопись в гестапо.
— Альфред… — укоризненно пропела Эмма.
— Знаю, знаю. Все знаю. Гестапо хорошо платит. Однако считай, дорогая, что мои слова — не более чем шутка. Стоит ли омрачать наши отношения, ведь они столь лучезарны. Да еще в момент, когда Германии нужны сила и радость? Слышали новость? — Альфред не очень-то заботился о последовательности в изложении своих мыслей, то и дело перескакивал с одной темы на другую. — Геринг объявил всеобщий поход за сбор металлолома. Металл — фундамент войны. Фюрер лично сдал на склад металлолома свой бронзовый бюст. Особенно замечательно, что бюст был подарен фюреру Герингом ко дню рождения. Кроме того, фюрер объявил, что сдает на переплавку медные ворота своей новой канцелярии. Не правда ли, это великолепно! Вот что значит — ничего для себя, все для фатерланда.
— Браво! — восторженно захлопала пухлыми ладошками Эмма. — Мудрость нашего фюрера безгранична!
Особой страстью Альфреда было распространяться насчет сущности расовой теории. Стоило Ярославе задеть этот вопрос, как Альфред разразился целой тирадой.
— Среди живых существ
Ярослава, вслушиваясь в его горячечный бред, с трудом убеждала себя, что все это может говорить человек. Но еще более поражало ее то, что Альфред, этот прожженный нацист, оказывается, считает возможным позволить себе насмешки над теми порядками, которые он с такой радостью восхваляет. Неожиданно прервав свои сентенции, он мог рассказать такой анекдот, за который гестапо не погладило бы по головке.
— Хотите узнать, как мы умеем выступать с опровержениями? — со смаком начинал он, предвкушая тот эффект, который произведет. — Так вот. Когда одного немца обвинили в том, что он в качестве гамака использует бюстгальтер своей жены, он, нисколько не смущаясь, воскликнул: «Ложь! Это она использует мой гамак в качестве бюстгальтера!»
И первым принялся хохотать так заразительно, что Эмма и Ярослава рассмеялись не столько от анекдота, сколько от гомерического хохота Альфреда.
— Эмми, — с трудом уняв хохот, обхватил ее за талию Альфред. — Что касается тебя, то ты, несомненно, могла бы использовать гамак для той же цели.
— Все мужчины хвалят мой бюст, — самодовольно ответила Эмма.
Альфред, не обращая внимания на Ярославу, с тихим ржаньем принялся по-шутовски обмеривать пальцами грудь Эммы, но тут в дверь постучали. Эмма, явно недовольная тем, что им помешали продолжать игру, подскочила к двери.
— Чего тебе? — рявкнула она. — Убирайся вон!
— Кто это? — насупился Альфред, подходя к ней. Он был ревнив и, видимо, решил удостовериться, не его ли соперник явился к Эмме в неурочный час.
— Сын, — зло ответила Эмма. — Кажется, у него, как всегда, не ладится с математикой.
— Пусть войдет, — тоном хозяина милостиво разрешил Альфред.
Через порог несмело, с опущенной, тщательно прилизанной головой вошел мальчик лет десяти. Вид у него был понурый, глаза воспалены, — вероятно, он часто плакал, скрывая слезы даже от матери. В худых, тронутых болезненной желтизной руках, он держал учебник.
— Снова тебе не дается задача? — едва скрывая закипавшее бешенство, спросила Эмма.
Сын вместо ответа едва кивнул головой. Искаженное испуганной гримасой лицо его было жалким.
— Задача? — ободряюще переспросил Альфред. — Да мы ее мигом расщелкаем, как орех! Ну-ка, покажи!
Мальчик все так же несмело приблизился к Альфреду и вопрошающе покосился на мать. Альфред выхватил у него задачник и принялся вслух читать условие, обведенное карандашом:
— «Пятьдесят четыре бомбардировщика бомбят вражеский город…» Ого, прекрасно, это как раз по моей части! «Каждый самолет взял по пятьсот фугасных бомб». Великолепно, но я смог бы взять больше! «Определить, сколько в городе вспыхнет пожаров, принимая во внимание, что семьдесят процентов бомб упадут за чертой города и только тридцать процентов бомб, упавших в черте города, произведут нужное действие».