Звездочка моя!

Уилсон Жаклин

— Что? Нет, конечно.

— Но ты страшно похудела. Ты превратишься в скелет, если не начнешь питаться как следует.

— Хорошо, родная, я ем. Смотри!

И откусила большой кусок от бутерброда.

— Вот, видишь? Какой вкусный чай ты приготовила. Садись рядом, поешь со мной.

И она похлопала по креслу. Я уселась рядом. Краем глаза смотрю на письма. Да, это снова счета. Я скривилась.

— Ничего, справимся, — утешает меня мама. — Ради того, чтобы жить здесь, придется затянуть пояса, но оно того стоит. Только представь,

что сейчас мы бы ютились в той грязной квартирке в Лэтчфорде. Дела у нас в последнее время пошли лучше, правда, Доля? У нас есть собственный дом!

— Да, мам, — делано бодро ответила я. В этом доме еще столько работы, что невольно думаешь: в Байлфилде так же погано, как в Лэтчфорде, плюс еще надо постоянно уворачиваться от встречи с Плоскими или Быстрыми.

— Просто очень бы хотелось, чтобы хоть кто-нибудь нам помогал, — сказала мама.

— Нам никто не нужен. Мы сами о себе позаботимся, — возмутилась я.

— Да, не нужен, но было бы легче, если бы на горизонте появился хоть какой-нибудь отец. Я хочу сказать, что мы-то знаем, кто твой настоящий отец…

Мы посмотрели на постер, и мама вздохнула:

— Ты не представляешь, как он хотел встретиться с тобой, дорогая. Я уверена, что он гордился бы такой очаровательной дочерью.

— Мам, прекращай. На премьере он прошел мимо меня.

— Он же не понял.

— Зато Сюзи поняла… и поэтому так тогда разоралась. Я ничего не хочу слышать про Дэнни Килмана и его семью. Все это было неправильно.

Мама изо всех сил зажмурилась:

— Это я виновата. Я все испортила, а мне хотелось, чтобы все получилось. Вечно я так. Все порчу. Взять хотя бы Стива. Ты помнишь его дом, помнишь, как хорошо все было? Помнишь эту кровать под балдахином?

— А как же! И как он тебя бил, как боксерскую грушу, тоже помню.

— Это потому, что я часто действовала ему на нервы. Не надо было с ним ругаться, вот и все.

— Что?! Мам, прекращай. Еще бы вы не ругались! Он же вел себя как свинья.

— Зато заботился о нас. И тебя любил. Серьезно. Он просто злился, если ты дерзила в ответ.

— Мам, ты совсем с ума сошла! Он и меня бил. Он вел себя ужасно. Что с тобой творится? Тебе не нравится жить так, как мы живем сейчас? Снова решила с кем-нибудь познакомиться?

— Нет-нет. Я просто беспокоюсь. Тебе нужна настоящая семья.

Мама снова и снова наматывала на палец выбившуюся из хвоста прядь.

— А к бабушке съездить не хочешь?

— Ну все, точно крыша съехала.

Мать моей мамы, то есть моя бабушка, — злобная старая карга, она вышвырнула свою дочь из дома, когда та забеременела. Эта бабушка ведет себя не как все нормальные бабушки. Когда мы были у нее в последний раз, она налила нам чаю и смылась в паб со своим приятелем. Ей ничуточки не были интересны ни я, ни мама.

— Напомни-ка, что обо мне тогда сказала моя бабуля? — спросила я, изображая раздумье. — Вспомнила! «Наглая девчонка, задирает нос, хотя на самом деле полная

деревня и зубы у нее кривые». А?

— Да, ужасные слова, но сейчас она бы увидела, как ты изменилась. Ты уже совсем выросла. Кроме того, она же наша родня.

— Не нужна мне такая родня. Мы с тобой сами родня друг другу, ты да я. Так, все, прекращай ерундить. Лучше помоги мне подготовить домашнее задание.

— Я бы с удовольствием, дорогая, но ты же знаешь, я не разбираюсь в грамматике и со счетом у меня туго.

— Зато ты лучший в мире эксперт по Дэнни. Ты бы на раз-два защитила диплом по его творчеству, и мне нужна твоя помощь. Я пообещала спеть «Сладкая ты моя доля» на тупом школьном концерте. Можно я с тобой порепетирую?

— Девочка моя!

Ну наконец-то отвлеклась!

— Тебя выбрали для участия в концерте!

— Нас всех выбрали, всех до единого.

— Но учитель, наверное, решил, что у тебя прекрасный голос. Тем более что это так и есть.

— Голос у меня какой-то не такой. Мисс Беллинг в Лэтчфорде говорила, что я пою так громко, будто хочу всех оглушить.

— Неудивительно для такой дурацкой школы. Они там дальше своего носа ничего не видят, а настоящий талант тем более не разглядят. Тем лучше для Байлфилда! Как же здорово, что ты будешь петь твою песню! Я так тобой горжусь. И Дэнни тоже бы гордился. Ты ему еще покажешь, моя дорогая.

ГЛАВА 6

СОЛНЦЕ

Я все думала об этой девочке, Доле. Неужели она и правда моя сестра? Мама так сильно разозлилась, как будто ей есть что скрывать.

— Не смей даже заикнуться об этом твоему отцу!

А я посмею. И расскажу ему, что мама меня ударила. Я дотронулась до щеки. Давно уже не больно, и следов не осталось, но я до сих пор чувствую эту пощечину. Иногда мне кажется, что мама меня ненавидит. А я иногда ненавижу ее.

Подожду до вечера. Я же не совсем дура — к папе по утрам лучше не лезть, тем более в воскресенье. За стол мы сели поздно. Конфетка и Ас болтают без умолку, а я как воды в рот набрала. И мама тоже почти не говорит, только беспокойно посматривает на меня. Она ковыряет маленький кусочек курицы, откусывая от него по чуть-чуть. Зубы у нее идеальные.

Наконец она ушла вместе с Клаудией, Асом и Конфеткой. Папа спустился с воскресными газетами к бассейну. За обедом он тоже почти ничего не говорил. Не пойму, в каком он настроении. Но у меня созрел коварный план. Доля мне его подсказала.

Я отправилась в бар, взяла красивый хрустальный бокал и приготовила виски с содовой, ровно так, как это любит папа, — очень много виски и чуть-чуть содовой. На талии завязала полотенце, поставила бокал на поднос и осторожно пошла к бассейну.

Папа просматривал желтую прессу в поисках снимков со вчерашней премьеры. Мама давно уже проглядела таблоиды: никаких снимков с Дэнни Килманом, только фото ребят из «Милки Стар».