Звездочка моя!
Шрифт:
— Потенциал действительно есть, ребята. Джек, ты умеешь делать сальто?
— Конечно, — ответил Джек и, сплюнув на руки, перекувыркнулся в воздухе.
— Круто. Вокруг этого сальто и выстроим номер. Я помогу вам его подготовить, и вы все как один должны будете танцевать. Добавим, может быть, еще пару неожиданных элементов.
— Нечестно, мисс, если вы будете им помогать, — сказал Роки Самсон, один из танцевальной группы Быстрых.
— Миссис Эвери будет помогать всем, Роки, — ответил мистер Робертс. — Эта святая женщина согласилась каждый свой обеденный перерыв готовить вас к концерту.
И он легко и иронично нам поклонился.
Некоторым участникам нужно было помогать больше, чем другим. Девочки в принципе станцевали неплохо. Они уже репетировали во дворе, а движения взяли из телевизора. Рэймонд выступил отлично и совсем не был похож на девчонку, но мальчишки все равно тут же начали над ним смеяться. А над Ричи и Джеффом не смеялись вообще, хотя те по идее как раз вышли всех повеселить. Пьеса оказалась чудовищной: сначала девочки несли полный бред, потом вдруг начали спорить, да так раскричались и затараторили на таких скоростях, что понять их было совершенно невозможно.
Мистер Робертс вздохнул.
— Девочки, девочки, девочки! Говорите тише и — медленнее!
— А мы не можем, иначе не успеем все сказать. Вы же велели не больше десяти минут, — ответила Натали.
— Тогда будем сокращать, чтобы не вываливать текст залпом, — ответил мистер Робертс, записывая что-то в блокнот. — Похоже, и мои обеденные перерывы накрылись.
Фаред со своими фокусами тоже не смог порадовать: два раза уронил колоду, а Ханна при этом, склонив голову набок, не сдвинулась с места.
Мистер Робертс вздохнул.
— Сюда надо что-то попроще, ребята, — и он снова что-то записал. — Не волнуйтесь, как-нибудь выкрутимся.
Ангелина сегодня в плохом настроении и совсем не подготовила номер.
— Если мне нельзя танцевать с шестом, тогда я вообще танцевать не буду, — заявила она.
— Давай вместе поставим акробатический танец, — предложила миссис Эвери. — Как тебе сольный номер стритданс? Нравится идея? У тебя есть любимая песня? Только нужен очень четкий ритм. А с остальным я тебе помогу.
— Как скажете, — ответила Ангелина тем же скучным тоном, но, похоже, предложение ей страшно понравилось.
Моя очередь. Мистер Робертс бодро мне улыбнулся:
— Доля, теперь ты. Не передумала еще петь песню Дэнни Килмана?
— Нет.
— Тебе нужна фонограмма?
— Нет.
Он расцвел:
— Тогда, может быть, согласишься, чтобы я тебе подыграл на гитаре?
Нет, нет, нет!
— Если вы не против, мистер Робертс, я бы все-таки спела одна, как и собиралась. Гитара меня будет… будет отвлекать, — ответила я с запинкой.
— Очень хорошо. Но на выступление тебе точно понадобится фонограмма. Это трудная песня для исполнения а капелла [2] .
Я не поняла, что он сказал. Короче, в гробу я видала его скрипучую гитару, которая испоганит мне всю песню. И фонограмма мне тоже не нужна. Песню «Сладкая ты моя доля» я слушаю почти каждый день на протяжении всей жизни. Я знаю каждую ноту наизусть, и все оттенки мне знакомы так же хорошо, как мое дыхание.
Мистер Робертс все еще сомневается. Мальчишки заскучали, девчонки вот-вот
2
А капелла — пение без инструментального сопровождения.
«Это песня твоего отца», — стучит в голове мамин голос.
Я закрыла глаза. Я спою для нее. Открываю рот. Начинаю. С первой же строчки, «Сладкая ты моя доля», я вся ушла в мелодию, улетела на другую планету, я чувствую каждое слово, взлет и падение текста, меня пробирает дрожь, и я выдыхаю из себя песню до самой ее последней, красивой и длинной ноты.
Тишина.
Открываю глаза. Все смотрят на меня. Меня бросило в жар. Лицо заливает румянцем. Ну все, точно опозорилась. До моего выступления хлопали всем. Даже Фареду и Ханне, провалившимся с треском.
Но почему они с таким изумлением смотрят на меня?
Первой захлопала миссис Эвери. Она даже встала и аплодирует. Следом за ней захлопали другие. Мистер Робертс тоже, но сбивчиво, не в такт, как будто внезапно растерял свои ладони.
— Господи, Доля, почему ты не говорила! — наконец произнес он, почти со злостью.
Я уставилась на него. О чем не говорила?
— О том, что у тебя просто потрясающий голос.
Он не сводит с меня глаз, будто все еще не может в это поверить.
— Ты никогда так раньше не пела. Почему на уроках музыки ты все время молчишь?
Я пожала плечами.
— Доля, я потрясен. Советовать мне нечего. Пой, как только что спела. Вкладывай всю свою душу.
Не могу дождаться конца репетиции, чтобы все рассказать маме. Я могу петь, могу петь, могу петь! Конечно, я всегда знала, что петь я умею. Мама считает, что я унаследовала папин голос, но я пою совсем не так, как Дэнни Килман. Наверное, у меня все-таки мамин голос. Мы очень часто с ней поем ради смеха, когда пыль убираем, когда украшаем дом или натираем полы.
Но в последнее время мама почти не поет. Она очень обрадуется, когда я ей расскажу. Мистер Робертс выпустит меня на сцену последним номером концерта. По идее, у нас у всех равные шансы, но уже понятно, что я самая лучшая. Сначала будет дневной концерт для всей школы, а потом, в семь вечера, для родителей. Оба раза нам будут ставить оценки. Концерт в пятницу, а мама как раз по пятницам уходит к семи на работу в паб. Будем надеяться, что кто-нибудь ее сможет подменить.
Я бегом вернулась домой, хотя прекрасно знаю, что домой мама придет в лучшем случае в половине шестого. У нее теперь новая старушка, Мэгги Джонсон, которой очень нравится, когда мама укладывает ее в постель, приносит чашку чая и к ней кусочек тортика, а потом садится вместе с Мэгги смотреть по телевизору передачу «Слабое звено». Мама не слишком любит эту ведущую, Энн Робинсон, да и правильных ответов почти никогда не знает. Мэгги тоже не знает, но ей нравится угадывать. Мама поначалу брала меня к ней с собой — беспокоилась, что я одна после школы дома, и считала, что Мэгги будет со мной веселой. Но у нас ничего не получилось. Я терпеть не могу ее дом: