Звездочка светлая
Шрифт:
Квинби и без того уже с трудом могла вспомнить облик лощеного Рауля. Он словно растворялся, таял, как злой дух, изгоняемый экзорсистом. Впрочем, так оно и есть, подумала Квинби. Неожиданно для себя она почувствовала, что раны в ее душе, болевшие в течение долгих двух лет после того, как она была отвергнута, начинают чудесным образом затягиваться, а ставшая уже привычной боль затихает.
– Не надо воспринимать меня какой-нибудь неврастеничкой, которая оплакивает саму себя и свое разбитое сердце, – сказала она. – Я не настолько
Гуннар согласно кивнул, поднес руку Квинби к своим губам и нежно поцеловал ее ладонь.
– Лакруа не был твоей любовью. Я – твоя любовь, и меня ты не потеряешь.
Квинби показалось, что эхо от этих простых и в то же время прекрасных слов звенело в комнате еще несколько секунд после того, как они прозвучали.
– Согласишься ли ты отправиться в постель вместе со мной, чтобы узнать, как хорошо нам может быть вместе? – Он уже не говорил, а почти шептал. – Мы испытаем то, что до этого еще не испытывал ни один из нас. Это будет похоже на прогулку по лугу на рассвете, когда солнце ласкает лицо, а мир рождается заново. Это будет прекрасно, Квинби!
Она завороженно смотрела в его глаза. Она уже ощущала прикосновение солнца к своему лицу, ко всему телу…
Гуннар встал и помог ей подняться со стула.
– Ты согласна?
Квинби уже открыла рот, чтобы ответить согласием, но вовремя одумалась. Что она делает, сумасшедшая! Они ведь едва знакомы!
Глаза Гуннара потухли.
– Значит, нет? – Он шагнул вперед, и Квинби ощутила жар, исходивший от его стройного, гибкого тела, а также уже знакомый ей свежий и терпкий аромат одеколона. – Ты уверена?
В этот момент она не была уверена ни в чем.
Тепло и запахи его тела смешались, и у нее закружилась голова, все поплыло перед глазами. Она почувствовала, что дрожит. Как глупо! Ей уже двадцать семь лет, она давно не школьница! Проглотив комок, Квинби сказала:
– Да, уверена.
– Почему?
– Я вас совсем не знаю.
Во взгляде Гуннара вспыхнула надежда.
– И это – все? Я возьму тебя к себе и… – Он осекся, и лицо его снова помрачнело. – Чер-рт! Похоже, я напугал тебя до смерти. – Квинби смотрела на него, ничего не понимая. Гуннар с отчаянием мотнул головой. – Дорога будет очень долгой.
Он склонил голову, и она ощутила прикосновение его губ – легкое, невесомое, как лепесток цветка. Они трепетали и чуть подрагивали. Губы Квинби раскрылись и подались ему навстречу. Было странно, что такое легкое прикосновение способно вызвать в ней столь мощную волну ответного желания.
– Как хорошо! – выдохнул он. – Ну разве это не здорово, Квинби?
– Да.
Их лица находились так близко, что, произнеся это короткое слово, она снова ощутила его губы на своих. И поцеловала его. Это получилось само собой, и ей захотелось повторить поцелуй. Снова ощутить вкус его губ, их нежный трепет.
Гуннар поднял руки и положил их на ее шею, ощутив, как под тонкой
– Я чувствую неутолимый голод. Мне хочется еще и еще. – Его язык прикоснулся к ее нижней губе. – Раздвинь губы, любовь моя, пусти меня внутрь.
Ее губы раздвинулись, и язык Гуннара оказался внутри – трепещущий, ищущий, ласкающий.
Затем он чуть отстранился и посмотрел в лицо Квинби. Сквозь загар на его щеках отчетливо проступил румянец.
– Если ты допустишь меня внутрь себя, будет также хорошо – тепло, приятно…
Грудь Квинби вздымалась и опадала, ей не хватало воздуха. Господи, если она останется здесь хотя бы еще одну минуту, она пропала! Квинби неуверенно шагнула назад.
– Мне пора в постель.
Гуннар застыл. Он внимательно посмотрел в ее лицо, а затем констатировал:
– Я вижу, ты вкладываешь в эти слова не тот смысл, который мне бы хотелось. Ты, видимо, сделана из более крепкого материала, чем я, милая Квинби. Я весь горю. Мне кажется, я сейчас взлечу, как ракета. – Он погладил ее по щеке. – Ну хорошо, каждый пойдет в свою кровать. По крайней мере, сегодня. – Он взглянул на ее босые ноги. – Они еще не согрелись?
– Ноги? Кажется, нет. – Собственные слова доносились до нее как будто со стороны. Ей не было холодно. Она тоже пылала – от щек и до кончиков пальцев на ногах.
– Так не годится, – покачал головой Гуннар, поднял ее на руки и понес к двери.
На секунду удивление заслонило собой все остальные чувства.
– Опустите меня, я чересчур тяжелая, чтобы таскать меня на руках.
– Ничего, в самый раз. – Гуннар миновал темный коридор и начал подниматься по лестнице. – В самый раз для того, чтобы ощущать, что я держу в руках женщину.
– Женщину, которая весит шестьдесят пять килограммов, и ростом сто семьдесят два сантиметра, – сухо уточнила Квинби.
– Тем лучше. – Ему, казалось, было совсем не тяжело, и, добравшись до верхней ступеньки, он дышал так же ровно, как и в начале подъема.
А вот у самой Квинби теснило в груди.
– Я думала, что такое бывает только в кино, – насилу выдавила она.
– Что ж, я люблю красивые жесты. Особенно когда они несут определенную смысловую нагрузку. – Он открыл дверь в комнату Квинби и понес ее к широкой двуспальной кровати. – Кроме того, всегда есть надежда, что мое великодушие будет вознаграждено.
– И какой же должна быть награда?
– Да так, ничего особенного. – Он поставил ее на ноги возле постели и снял с нее халатик в цветочек, как если бы раздевал ребенка, укладывая его спать. – Прыгай под одеяло, а я открою окно. Здесь душновато.
Квинби посмотрела, как он медленно идет к окну – широкоплечий темный силуэт был залит лунным светом, – и послушно забралась в кровать.
По комнате пробежал свежий ветерок, неся с собой сладкий запах покрытой росой травы и жимолости.