Звездолет «Иосиф Сталин». На взлет!
Шрифт:
Князь снял пенсне и задумчиво протер его шарфом.
– Нда-а-а-а… Задаете вы задачи.
– Не я задаю – жизнь задает.
Князь потеребил пальцами подбородок.
– В принципе это возможно. Хотя, конечно, риск… Расследования пойдут… Но попробуем сделать тут, в Питере. Ну, а если они и впрямь решатся на «Троцкого», то все, возможно, и упростится. Наш человек там наверняка будет привлечен к работе, если они пойдут на это.
– А мы можем подтолкнуть их к этому?
Князь пожал плечами.
– Попробуем. Ладно. С
Он хлопнул ладонями по парапету, подводя итог одной части разговора.
– А как у нас с…
Он остановился, подбирая нужное слово. Хоть и не было рядом чужих, а лишнего говорить не хотелось. – М-м-м-м… Как у нас с международной поддержкой наших усилий?
– Как уговорено. Начнем, разумеется, с Германии, а там…
Он махнул рукой, и князь понял, что та часть хорошо продумана и там все идет как нужно, а не иначе.
– И вот еще что.
Князь полез в боковой карман и достал оттуда небольшую коробочку, кокетливо перевязанную розовой лентой.
– Это еще что? – поинтересовался Семен Николаевич, убирая подарок в карман, подальше от чужих глаз и пальцев.
– Это, как я и обещал, пресловутое «изделие 37-бис». Интересная штучка, между прочим. Вы с ней поосторожнее…
СССР. Балашиха
Январь 1928 года
…Броневичок скатывался по склону, плавно покачивая стволами обоих «максимов». Холодный ветер, качавший ветки редких, высоких колючек и еще более редкие метелки сухой травы, соскальзывал с толстых ребристых кожухов на промерзшую от утреннего мороза броню и попадал под колеса.
Литой резины ободья на стальных дисках наворачивали его на себя, перемешивали с подтаявшим снегом, глиной и обломками веток в холодную грязь.
На все это смотрел военный с большими красными звездами на петлицах.
Зима в этом году в Подмосковье выдалась холодная, и начальник штаба Рабоче-Крестьянской Красной Армии Михаил Николаевич Тухачевский подумал, каково сейчас красноармейцам внутри, за броней, и передернул плечами. Длинная кавалерийская шинель пошла складками, и он поглубже надвинул на лоб буденновку. Холодно. Ветрено. Хорошо, хоть не шумно…
Рядом, позади, на бруствере укрепленной траншеи, лежала каска, но он не стал ее надевать – артиллерийских стрельб сегодня не обещали, а к пулеметному треску он привык еще с Империалистической, когда командовал бронедивизионом таких же вот, как этот, красавцев.
Он поднял к глазам бинокль, и броневичок превратился в броневик – стали видны заклепки и щербины от когда-то пробовавших на крепость броню пуль и осколков. Да нет… Пожалуй, не таких. Те, пожалуй, попроще были… В груди маршала поднялось теплое чувство благодарности народу и партии, что не жалели денег, чтоб вооружить Красную Армию самой современной техникой. Там, за западной границей, пожалуй, не было лучше. Ни у поляков, ни у французов, ни у бедных немцев…
Хотя по нынешним временам,
Пора было начинать. Не оборачиваясь, знал, что ждут его слова, спросил:
– Что ж, Владимир Иванович, готовы?
– Я, как советский пионер, Михаил Николаевич…
– Ну тогда удивляйте меня, как обещали…
За спиной краскома, над изогнувшейся углом траншеей, поднялся сложный, суставчатый контур антенны, напоминавшей те кусты, что сейчас крушил броневик.
– Ветер?
Кто-то невидимый, скрытый в траншее бодро, радостно даже, отрапортовал:
– Девять метров в секунду, профессор. Направление – строго на северо-восток!
– Отлично… Огонь!
Началось то, за чем он приехал.
В хорошую германскую оптику видно было, как броневичок вздрогнул, чуть повернул башню, словно что-то в нем расслабилось, и сквозь холодный воздух до траншеи донесся частый грохот двух пулеметов. Маршал смотрел спокойно, ничего удивительного в этом для себя не видя. Навидался уже…
«Даже мишень не поставили, – внутренне улыбнулся он, – штатские… Куда палят?»
Глядя, как бесцельно броневик ворочает башней, поливая горизонт свинцовыми струями, он выпустил улыбку наружу.
– Не удивил, Владимир Иванович… В белый свет, как в копеечку они у тебя садят? Это многие могут… – пошутил маршал, так и не оторвав бинокля от глаз. – Эдак у нас первогодки палят. Глаза зажмурят – и палят!
Ученый не ответил.
– Сейчас к нему с гранатой подползти и все. Конец вашему чуду, Владимир Иванович, – поддел ученого маршал. – Без поддержки пехоты ему на поле боя не выстоять. Так?
– Нет. Не так, уважаемый Михаил Николаевич… Не так!
– Смотрите, – прошептал кто-то за спиной.
Маршал оглянулся и натолкнулся на хитрый профессорский взгляд.
– Смотрите! Смотрите! – подтвердил с усмешкой профессор. В голосе его сквозило обещание неожиданностей и приятных сюрпризов. – И представьте, что вокруг него собралась вражеская пехота, чтоб гранату кинуть… Окружает его, окружает…
Застывший броневичок в один миг окутался дымом, словно враг-невидимка добрался-таки до него и сунул гранату в мотор.
Только не дым это был и не пар… Облако отсюда выглядело зеленоватым. Оно расплывалось в воздухе, словно капля краски в воде и, прижимаясь к земле, текло вширь, поднимаясь выше колес.
– Что это? – уже догадываясь об ответе, спросил Тухачевский. Навидался он таких облаков, когда антоновщину выводил в тамбовских лесах.
– Мотоброневагон «Ураган». Помните, восемь месяцев назад я на совещании у товарища Ворошилова обещал? Так вот он!
Газ растекался. Он оказался тяжелее воздуха и ник к земле, оплетая щупальцами кусты и травы. Кольцо вокруг броневика стремительно расширялось, и отсюда казалось, что оно движется вширь быстрее, чем мог бы бежать человек.