Звездолет "союз"
Шрифт:
Дальше шли, кажется, просто койки — восемь штук. Правда, тоже с пультами, мониторами и как-то хитро оборудованные. Но здесь хоть назначение понятно…
Голубь попробовал открыть ящики, и снова не заметил ничего похожего на привычные приборы, шприцы, системы — да вообще ничего знакомого не обнаружил. О назначении некоторых предметов еще можно было догадаться, других — совсем нет.
Измученная Лотта спала на кушетке.
Голубь в изнеможении опустился на стул.
— Мы что, уже летим? — поинтересовалась Чин. Она бросила взгляд на Тину — та тихонько разговаривала с Антуаном
— Летим, а как же, — подтвердила Светлана. В экранах застыли неподвижные звезды, слева виднелся удаляющийся диск Смирновы.
— Сейчас пока все спокойно, — сказал Кэс, — через два часа достигнем Ленина и там сделаем остановку. Корабль должен немного восстановиться… Здесь нас никто не увидит. Ну что — хотите пока проведем экскурсию по кораблю?
— Очень здравая мысль, — одобрил Линь Ю.
Четверо беглецов вышли из рубки.
— Собственно, это мог бы сделать и Антуан, — начал Кэс. Стенной экран вспыхнул, и на экране появилось изображение вихрастого очкарика.
— Я могу! — энергично подтвердил он.
— Будешь мне помогать, — вздохнул Кэс. Они говорили теперь по-русски, ради остальных.
— Есть, товарищ капитан!
— Какое… гм… архаичное обращение, — заметил Линь Ю.
— Для меня оно… достаточно современное… — тихо сказал Кэс, — я в детстве привык… хотя и на линкосе.
Он вздохнул и указал рукой на широкий коридор.
— Мы с вами находимся на втором или верхнем уровне. Здесь располагаются жилые помещения — каюты. На кораблях этого класса их двадцать-двадцать пять. Так что каждый из нас может выбрать жилье по вкусу. Каюты, как вы видите, расположены ближе к центру корабля и по обе стороны от центрального прохода, при необходимости каждая сторона герметизируется отдельно. Рядом с рубкой, как видите, находится дверь лифта, и малый проход. Он отделяет каюты от общих помещений — ну это коммон… здесь собираться удобно, и рубка рядом. А дальше по левому борту идут лаборатории. Что у нас есть, Антуан?
— Да все, что угодно! — послышался бодрый голос, — в принципе четыре помещения, которые я могу варьировать по вашему желанию… можно сделать вирусологическую закрытую лабораторию, а можно физическую. Оборудования на корабле достаточно. Правда, какие-то вандалы тут уже пошарили, как я обнаружил. Но унесли они немного.
А в кормовой части еще есть обсерватория.
— И машинное отделение! — добавил Кэс, — двигатели расположены по всей корме, с ними соседствует машинный отсек. Мы в него пройдем позже.
— А что по правому борту? — поинтересовалась Светлана.
— Там должны быть общие помещения для экипажа, — неуверенно сказал Кэс, — давайте посмотрим.
Они прошли в симметричный малый проход, справа от второго ряда кают. Прозрачная дверь перед ними раскрылась. Светлана ахнула.
Здесь было что-то вроде тренажерного зала. Правда, тренажеры какие-то уж очень непонятные… И беговая дорожка вдоль стен. И — вот это да! — отделенный от зала стенкой довольно приличный бассейн, правда, сейчас пустой.
— Экипаж на таких кораблях проводил по нескольку месяцев или даже лет, — пояснил Кэс, — естественно, людям нужно было заботиться о здоровье.
Вслед за тренажерным залом пошли еще какие-то помещения — зал с мерцающими
В кормовой части имелся отдельный подъемник и простой шест для спуска вниз. Светлана взялась руками за шест и легко соскользнула, остальные воспользовались площадкой-подъемником, опустившимся по спирали.
Внизу Кэс предложил осмотреть машинное отделение, к чему Линь Ю давно уже стремился. Но отделение разочаровало инженера — он не понял там ничего ровным счетом. Мерцали какие-то панели, в прозрачной глубине стены извивались спиральные трубы. Что все это значит? Придется разбираться с нуля… Пожалуй, он был слишком опрометчив, полагая, что экспедиция сможет понять строение корабля и даже скопировать его.
Кормовые двигатели были по своему принципу реактивными и предназначались для маневров или для форсажа. Узкий коридор вел к центральной части машинного отсека, окружающей сердце корабля — гравитационный двигатель. Он, собственно, и производил основную энергию, как для движения корабля, так и для жизнеобеспечения. Но здесь Линь Ю понял еще меньше. Женщины смотрели с мостика, словно зачарованные — зрелище и правда было красивое, медленно вращающиеся навстречу друг другу пластины, сверкающие золотом, под дымчатым зеленым колпаком.
— По левому борту здесь коллекторы… они сейчас, наверное, пусты, Антуан?
— Там был кое-какой груз, но его же, конечно, уволокли! — обиженно ответил Искин, — пусты.
— А дальше — отсек жизнеобеспечения… механика. Посмотрим?
Дверь отползла в сторону.
Чин внезапно завизжала. Мужественная Светлана заслонила подругу собой, Линь Ю побледнел и шагнул назад, и даже Кэс вздрогнул.
В глубине отсека возникло явственное движение.
Беглецы замерли.
— Кто там? — крикнул Кэс, — выходи!
Но это же невозможно, подумал Линь Ю. Привидение?! Откуда на темной стороне Смирновы возьмутся живые существа?
Светлана сдернула с пояса "Дзеро" и, вскинув оружие, пристально вглядывалась в полумрак.
— Что же делать-то? — спросил Голубь риторически у белых стен. Так… дошел уже до разговоров с самим собой.
— А что ты хочешь делать? — неожиданно услышал он ответ. Вздрогнул и обернулся.
Со стеклянного плоского экрана на него смотрел вихрастый парень в древних очках.
— Ты кто? — опешил Голубь.
— Я — Антуан, Искин этого корабля. Думающая машина, если ты не в курсе, — небрежно ответил Антуан, — так чего ты делать-то собрался? Ты врач?
— Да, я врач. У меня здесь пациентка с фрактурой…
— А в чем затруднение? — поинтересовался Искин.
— Я не владею этой техникой… у нас не было такой.
— Тебе помочь?
— Да, конечно, помоги! — обрадовался Голубь.
— Это я с удовольствием! — радостно сказал Антуан, — значит, так. Вот эта штука, перед тобой — это камера интенсивной терапии, КИТ. Можешь туда положить пациентку. Кстати, перекладывать ее удобно с помощью манипуляторов. Сейчас я их включу. В камере автоматика сразу определит состав крови и введет все, чего не хватает. Дальше ты что хочешь делать?