Звездоплаватели (сборник)
Шрифт:
– По всей линии? – выпытывал удивленный Антуан.
– Нет, – отвечало сразу несколько трехногов. – Там, с правой стороны, целая группа звероподобных… Много наших убито!
– Сейчас летим!
Звездолет поднялся вверх, и мы скоро были над боем.
Семь громадных звероподобных – наибольший из них был почти 100 метров в длину – сновали среди трупов трехногов. Многие лежали в высохшем устье, а остальные стояли большой толпой по другую сторону русла. Объятые ужасом, они отчаянно жестикулировали. На правом
Мы нападали по очереди на каждое существо, решительнее, чем обычно, применяли все средства и быстро заставили их отступить. Поливая лучами, мы гнали их куда хотели. А так как вследствие какого–то инстинктивного чутья звероподобные не сворачивали назад, то даже если некоторое время мы их не трогали, они все равно отступали в нужном нам направлении.
За каких–то четверть часа мы освободили от них всю ранее очищенную территорию. Жан вышел посмотреть на излучатель с правой линии обороны.
– Весь аппарат поднялся на несколько градусов, – сказал он, возвратившись. – Вот поэтому лучи шли не параллельно земле, и звероподобные прошли под ними.
– Ты поправил? – спросил я.
– Конечно.
– Значит, надо прочнее укреплять их, ставя на определенный угол наклона, – сказал Антуан. – Это все не так страшно. А теперь поговорим с нашими союзниками!
Пока мы разговаривали, подбежал Непобедимый. Он казался сильно взволнованным: трепетал всем телом, как былинка под ударами ветра.
– Очень благодарю вас, мы не отважились повернуть остальные аппараты против тварей, – сказал он, – потому что боялись открыть фронт в других местах.
– Иначе и быть не могло, – буркнул я, подумав про обычное отсутствие у них инициативы.
Показывая на тела убитых, Антуан спросил:
– Как вы думаете, они не оживут?
Сумрачная тень появилась в глазах нашего союзника.
– Думаю, что не оживут, но среди тех, кто успел спрятаться в расщелинах скал, спаслось много.
– Неужели нельзя что–то предпринять?
– В данном случае ничего не поделаешь. Если кто не умер сразу, то через некоторое время этот паралич пройдет полностью за несколько часов или дней.
Вдруг, схватившись за голову, он показал:
– Там моя дочка!
Это прозвучало для меня точно удар грома, и я сказал, что выйду из звездолета.
– Я пойду с тобой, – присоединился Антуан. – Может, мы сможем оказать помощь.
Я уже ни о чем не спрашивал вождя и только с ужасом всматривался в трупы.
– Ее тут нет, – просигнализировал он. – Она успела отсюда убежать.
Глубокое потрясение, а вместе с тем, и удивление охватили меня. Это существо, совершенно незнакомое, здесь, на этой маленькой планете, которая
Идя следом за вождем, мы остановились возле длинного вала, который когда–то был берегом реки, – когда реки еще были в этом осужденном на смерть мире.
Тут и там лежали трупы, словно муравьи, затопленные водой. Между ними метались несколько трехногое, оказывая помощь жертвам.
И вот я стою возле Грации, а она не шелохнется, не дышит – окаменела. Я вспомнил тем утром, как умерла моя сестра Клотильда, когда война лютовала над Землей…
Вождь дотронулся до меня и показал:
– Она не умерла!
Внимательнее я всмотрелся в ее черты. Что–то блеснуло в очах, покрытых печалью смерти. Это подбодрило вождя, и он отошел, оказывая помощь другим, возвращая их к жизни.
Сколько стоял я возле Грации? Может, не больше четверти часа, но это время, заполненное переживаниями, показалось мне вечностью. Потом подошли трехноги и перенесли ее в укрытие, которое обогревал радиатор, подобный нашим.
Все складывалось хорошо – буря тоски в моей душе улеглась. Я верил, что Грация оживет, а ее отец поддержал эту надежду, когда снова подошел ко мне.
И все же, когда она, наконец, раскрыла глаза, я на некоторое время точно остолбенел. Словно созвездия вынырнули из прибрежного тумана на берегах озера осенней ночью, а потом будто потоки света полились, как при восходе розового солнца. Нежно–нежно глядела она, словно не понимая, что произошло. Наконец спросила:
– Враги уничтожены, раз вы возле меня?
– Да, их прогнали прочь!
И радость залучилась, словно ароматом с цветущих берегов обдала меня. Переживания Грации переходили в форму жестов, мягких, почти незаметных жестов, что создавало непосредственную связь между нами. Потом пауза, мы бы сказали – тишина, мы, которые используют слова. Что–то невысказываемое пролетело, какие–то таинственные крылья подсознательной жизни. Потом жесты:
– Какое счастье, что я вижу вас теперь возле себя! Вы словно вернули мне жизнь! Такое счастье, что вы и не поймете!
И, когда я понял эти слова, какое–то незнакомое еще вдохновение охватило меня.
– Я тоже, – сказал я, – я тоже счастлив! Мне так хорошо, как в пору моего детства!
Прильнув плечом к моему плечу, Грация рукой нежно обвила мне шею. И тогда, казалось, я пережил что–то высшее над тем, что известно людям.
В этот миг пришел Антуан, а с ним и вождь.
– Все нормально, – сказал вождь. – Сегодня вечером она, видимо, совсем будет здорова.
Антуан и я смотрели на него, не понимая, в чем дело.