Звезды для нас
Шрифт:
– Колдунья, - Алика закрыла глаза и вновь опустила голову на что-то, на чем она лежала. Стала ждать.
– Мне нравится эта девчонка!
– удивилась Колдунья, - А ты что думала продавщица из рыбной лавки я, что ли?!
Алика не ответила - она ждала, когда ее сварят и съедят, и потом еще Белый кот рассказывал - будут приговаривать:
– Покатаюся, поваляюся, феиного мяса поевши...
– Ты очень маленькая и худая. Да и невкусная, наверно...
– сказала Колдунья, - И к тому же все равно это выдумки, что я фей ловлю и ем. Я ведь сама.. В общем, хватит!
– Вы... меня отпустите!
– Разумеется. Что ж я, сама за собакой по городу буду бегать, хватит с меня и тебя... Но ты должна дать мне слово, что сделаешь это!
– Но... зачем.
– Это вот необходимо. И знай, что уже сегодня днем вас будут искать, а если найдут, то - приехали. Пауки и Белый кот. Ты слышишь?
– Я ничего не понимаю, - обреченно вздохнула Алика, - Почему я должна привести Лутьюфо? Почему меня будут искать. И Белый кот совсем не здесь - он в хрустальной сфере... А...
– В какой еще сфере! Шляется где-нибудь поблизости. Вынюхивает!.. И ты должна. Пойми, должна! От этого зависит все! Ну... и ведь я тебя поймала, значит, должна съесть, а ведь не ем! Ну!
– ...Да, это правда... А все остальное... тоже правда?
– Все остальное - тоже... И все остальное сегодня ночью, глупая фея! И слово!
– Да. Честное слово!
– Девочка моя, - вдруг нежно сказала Колдунья, - Сделай это. Обязательно.
Очень быстро пролетело время, и ночь наступила. Впрочем, наступила и наступила. Кто спал, тот и спал. Кто-то видел сны, которые придумывали феи продавщице и многим. А когда просыпались, то забывали. Хотели вспомнить, не могли и выдумывали свое. Но это только сон. Но это был уже сон.
Алика и Лутьюфо шли по набережной канала Грибоедова. Лутьюфо шел, стараясь попадать в шаг с феей. Алика совсем не знала, зачем она идет - слово она, конечно, дала, но Лутьюфо? Он ведь не давал слова. А он шел, пушистый с висячими ушами, и поднимал голову - смотрел. И тогда она проводила пальцами по его затылку - очень короткая ласка. И он вскидывал уши - здорово. Он вскидывал уши - дольше стараясь задержать руку на голове.
Вода в канале блестела от луны черным. И почти не было страшно идти Алике - она была не одна, и она чувствовала себя первой - ведь это она шла, а Лутьюфо с ней.
– Лутьюфо, - сказала она задумчиво.
И собака посмотрела на нее спокойно и бережно.
– Лутьюфо и Лутьюфо. Тебя зовут Лутьюфо? Почему тебя зовут Лутьюфо.
Но вот уже дом, и снова в окне на четвертом этаже зеленая звезда.
– Пришли, - сказала Алика.
Потом:
– Сюда?
– словно спросила у собаки. И та выбежала вперед и зацокала когтями внутрь подворотни.
Но, едва Алика закрыла за собой дверь подъезда, Лутьюфо заворчал, прижимая уши.
Алика остановилась, но все было, как и должно быть на лестнице старого дома - в меру страшным. Только перила поблескивали матовым, искрились, и липли к ним ладони, но мало ли - просто грязь - так можно думать.
Алика, а за ней Лутьюфо
Лутьюфо обернулся, и Алике пришлось остановиться. Перила заблестели сильнее - от них потянулись вниз и в стороны нити, перекручиваясь, как обнимаясь; совсем маленькие отростки лезли из перил вверх.
– Тень на плетень!!!
– взвыл скрипучим голосом поднимавшийся, загремел банками, зазвенел стеклом и покатился по ступенькам до начала пролета. Там затих, но банки еще катились и ударялись в мягкое.
– Ну раньше же надо было, идиоты-идиоты!
– скрипел тот, ворочаясь под всей этой посудой, - Обалдуи, бездельники, проходимцы!..
Нити от перил тянуться перестали и даже обвисли немного безвольно и непонимающе.
– Да давай, давай!
– заорал тот, внизу, - Давай же!!!
И заверещало со всех сторон, посыпались с верхних площадок пауки, и Лутьюфо закрутился, сцепившись с толстым пауком, вылезшим из помойного ведра. Что-то скрипело, рвалось в клубке двух тел - рыжего и серого, и Алика подняла хрустальную палочку в левой руке в сторону сыпавшейся нечисти. И пауки остановились.
– Да это же просто для снов палка!
– орал тот, кто все пытался выбраться из металлического и стеклянного хлама, - Вперед, или я вас всех съем, а потом сварю и изжарю! Вперед!!!
Алика, не зная, что делает, успела очертить полукруг по ступенькам, и это вновь остановило пауков. Но тут ее правую руку охватило тонкое и сильное и начало сжимать. Запястье онемело. А это тонкое тянуло к себе. Она успела поднять палочку повыше, и мимо в попытке достать ее просвистело тело небольшого паука, и паук врезался в помойное ведро. Его прихлопнуло крышкой, и он завизжал.
– Ну да вперед же, дохлые вы дромадеры!
– скрипело снизу, - Убью всех! Собаку кто хватать будет! Толстого уже нет!
Действительно, Лутьюфо стоял, кровожадно поглядывая на столпившихся перед Аликой пауков, а толстый, с которым он дрался, лежал с разодранным брюхом и ни одной лапой уже не дергал.
– Эх-х-хэ-хэх!!!
– тот, внизу, выбрался наконец-то из неудачной ловушки и затопал наверх, обдирая с себя последний мусор.
И пауки по стене ринулись к Лутьюфо, оставляя липкие полоски на штукатурке.
Алика уже не могла шевелиться совсем - она была прижата, привязана, прикручена к перилам и плакала от отчаянья и страха за Лутьюфо.
Первых пауков - они были намного меньше толстого - Лутьюфо расшвырял, но остальные окружили его и защелкали челюстями и, выставив лапы с колючками, медленно сжимали кольцо.
Наконец-то прибежал и тот, снизу, скрутил с головы консервную банку и сверкнул единственным глазом и двинул перекошенной челюстью:
– А ну, недоростки! Разойдись! Сейчас я его сначала разделаю, а потом с вами разберусь! А то ловушки на меня ставят... недоумки.