Звёзды - это блюдо, которое подают холодным
Шрифт:
Неужели это действительно так?
Она чувствовала себя растоптанной, уничтоженной физически и морально. Как свежее махровое полотенце, о которую вытерли грязные ботинки, спутав с половой тряпкой.
Сердце не хотело верить.
Она зажмурилась, чувствуя, как веки изнутри обжигают горячие слёзы, от которых щиплет глаза. Но разрыдаться не получилось, слезы высохли, обрушившись вниз тысячей незримых осколков — и не потому, что потрясение её было слишком велико, чтобы заливать его рыданиями, а потому, что настоящему горю не нужны никакие внешние атрибуты. Только в
Несчастная, потерянная и одинокая как никогда, Клементина сама не заметила, как оказалась у катка. Выходит, весь путь сюда она проделала на автомате?
Даже забавно.
Она ведь не была здесь с того дня. Ограду и павильон уже отремонтировали, лёдовое поле сверкало девственной чистотой, и ничто не указывало на взрыв, прогремевший здесь месяц назад.
Вокруг неё бесплотными тенями скользили какие-то люди. Кажется один из конькобежцев окликнул её по имени — или ей показалось?
Здесь они с Фау впервые встретились…
Истина открылась внезапно, как недостающий фрагмент мозаики, ненароком попавший под скатерть и найденный по чистой случайности.
Всё было спланировано заранее. Шарк не случайно оказался в тот вечер на катке. Шарк следил за ней, а Фау — за ним. Накачанный тенрийскими допингами, он без труда убежал от Фау, но истинная цель его была в ином: столкнуть их, свести вместе. Должно быть, Чесси самолично изучала возможных кандидаток и остановила свой выбор на ней.
Оставалось только…
Не задумываясь, что она делает, Клементина вынула телефон и набрала номер своего шефа. Плевать, что сегодня выходной.
— Э-э… мисс Хизерли? — господин Файзер снял трубку не сразу, голос его был заспанным, и Клементина почувствовала мстительное удовольствие.
— Кто вас надоумил назначить меня контактёром? — не поздоровавшись, с ходу спросила она.
— Клементина… — в телефоне повисло напряженное молчание. — Что вы имеете в виду?
— Что слышали, — Клементина не собиралась его щадить. — Я не спрашиваю, что случилось с предыдущим контактёром, — вряд ли вы к этому причастны. А вот меня вы назначили на эту должность явно не по своей воле. Не отнекивайтесь, не надо. Я знаю правду. Ответьте только, кто внушил вам эту мысль?
— Клементина, это не телефонный…
— Что, слабо сказать пару слов?! — взорвалась Клементина. — Кишка тонка признаться? А ты еще пытался меня клеить и надеялся, что когда-нибудь я смогу ответить взаимностью? Тряпка ты, а не мужик! Даже хуже — марионетка! Тебя использовали, а ты и не заметил… Можешь меня уволить после этого, я буду только рада. В любом случае, на Земле я не задержусь. Чао! — она с яростью швырнула телефон на лёд.
Аппарат, конечно, уцелел — эра хрупких девайсов, разбивавшихся вдребезги от малейшего падения, давным-давно осталась в прошлом. Но Клементине это было безразлично.
Теперь, когда всё встало на свои места, прошлое перестало её заботить. Она приняла решение — и план, ещё не разработанный толком, уже начал прорисовываться в деталях: постепенно, отдельными фрагментами. Так проявляется изображение на фотоплёнке,
— Не стоит разбрасываться вещами, — с мягким укором прозвучало за спиной. — Далеко не все катаются так же виртуозно, как вы. Кто-то может споткнуться, а кто-то — и упасть.
— Кто боится споткнуться, сюда не ходит, — дерзко ответила она. — Приветствую, инспектор. Давно не виделись.
Инспектор Нортон поднял брошенный телефон и протянул ей.
— Судя по тому, что вы не рвётесь меня арестовывать, как тогда, вы уже в курсе дела, — хмыкнула Клементина, убирая руки за спину.
— Примите мои извинения.
— А если не приму?
Его лицо потемнело.
— Мисс Хизерли, мне действительно очень…
— Ой, перестаньте, — Клементина остановилась, описав круг. Окинула собеседника пытливым взглядом. — Как говорится, errare humanum est[1]. А практика показывает, что и флойду тоже. Надеюсь, тенри не исключение. Иначе…
Резко оборвав себя, словно испугавшись, что и так сболтнула лишнего, она медленно заскользила по льду. Мужчина двигался рядом, стараясь не отставать.
— Как вы считаете, инспектор, можно ли предотвратить войну? — неожиданно спросила Клементина.
— Полагаю, что да. Если она ещё не начата, — осторожно произнёс инспектор Нортон.
— А что, на ваш взгляд, для этого требуется?
— Я не политик… — он несколько смутился. — Сложно сказать. Вероятно, война не начнётся, если станет невыгодна её зачинщику.
— Либо если у зачинщика появятся враги посерьёзнее.
— Вероятно… — задумался инспектор. — Пожалуй, да. Но к чему весь этот разговор?
— Неважно, — отмахнулась Клементина. — Просто подумалось… Забудьте. Скажите лучше, зачем я вам понадобилась на этот раз.
— Что?.. Нет, мы встретились случайно, — ответил инспектор таким тоном, словно заведомо знал, что девушка ему не поверит, и это его злило. — Я не искал с вами встречи.
Клементина скептически прищурилась, давая понять, что не верит ни единому слову.
— Это действительно случайность! — добавил он оскорблённо. — Сегодня суббота вообще-то. Могу я пойти отдохнуть в свой законный выходной?
— Разумеется. Приятного отдыха, — сухо улыбнулась Клементина, давая понять, что не намерена более продолжать диалог. Она пришла сюда просто покататься и не рассчитывала никого встретить. И уж тем более не желала ни с кем делиться своими сокровенными мыслями и своими планами.
Сосредоточившись на музыке, она закружилась по льду, выплескивая в пространство всю свою боль, всю любовь и ярость, весь страх и гнев. Эмоции, что успели накопиться в душе за последние дни и вконец переполнили её до краев, теперь выливались наружу, переплавлялись в танец — и стекали вниз, оседая пылью на траве и на листве деревьев, впитываясь во влажную землю, рассеиваясь в тёплом воздухе. Не замечая никого и ничего вокруг, она рисовала своими чувствами всё то, что не могла выразить словами — и постепенно бушующий у неё внутри ураган утихал, иссякал, уступая место холодной рассудительности и отстранённому спокойствию чистой, незамутнённой логики.