Звезды на приеме у психолога. Психоанализ знаменитых личностей

Гарифуллин Рамиль Рамзиевич

— Вы маленький. Сидите на поляне и ждёте.

(После паузы мой пациент начинает как бы покрикивать)

— Мама, мамочка ты здесь. Не уходи, не уходи (Кричит громче). Мама не уходи (Кричит ещё громче и начинает сильно рыдать). Не уходи… Не уходи…

— Вы не выходите из транса и я продолжаю с вами беседу. Что случилось тогда с вашей матерью?

— Она ушла и так и не пришла на поляну. Так и не пришла. Я кричал на весь лес. (Мой

пациент начинает опять рыдать)

— Смотрите. Вон ваша мама идёт. Она вас видит идёт к вам.

— Вижу. Мама, мамочка, милая мамочка (Слёзы радости)

— Мама теперь будет всегда с вами, где бы вы не находились. Вы её всегда будете видеть идущей к вам. Мама всегда будет идти к нам, самая красивая и любимая наша мама, всегда, даже тогда, когда её уже не будет…

Далее мой пациент успокоился и гипнотический сон перешёл в обыкновенный, при котором мой пациент меня уже не слышал. Я дал ему немного выспаться и лишь затем постепенно разбудил его. Мы сидели и долго молчали.

ПАРОДИСТ АЛЕКСАНДР ПЕСКОВ

При появлении данного моего пациента, я почувствовал с его стороны излучение некоего детства. Передо мной сидел мальчик в пижаме с ромашками, но при этом с седыми волосами.

— В психологии известно, что существует врожденная способность детей подражать и пародировать миру, позволяющая познавать мир…

— Но не случайно же девочки в детстве играют в куклы, потому что они сами то родились только что, но они восприняли маму с ребенком и они тут же, будем говорить так, пародируют, они становятся мамами и тоже с куклами играют как с дочкой. Т. е. это пародия по большому то счету.

— Гениальность — это детское свойство. Чтобы убить гения, надо просто убить в нём ребенка. Так вот получается, что вы — личность, застрявшая на уровне ребенка? Вы ребенок, который играет и пародирует всю жизнь?

— Клоун — это мудрый ребенок. Вот эту мудрость я несу и еще беру от педагога, беру от образа жизни своего, беру от людей, и я, вот, мудрею, мудрею, мудрею, но я остаюсь ребенком, потому что я по профессии клоун.

(Я почувствовал, что между имиджем ребёнка-мальчика, в котором пребывает мой пациент и тем, что он говорит особой пропасти нет.)

— Эта детская способность отражать и подражать миру сохранилась на всю жизнь? И вы ее пронесли и сделали профессией?

— Застоялся.

— Застоялись в мальчиках… И сейчас вы выглядите как мальчик в детской с ромашками пижаме. Эдакий ребенок в пижаме. В вас постоянно присутствует детство.

— Здорово.

(Мой пациент от всей души согласился с моими предположениями.)

— Когда я увидел вас на экране. Я подумал — это же ребенок! Это большой ребенок, но который одновременно учит взрослых. Ну, как обычно, дети же учат взрослых! Дети же обычно

перестают учить родителей, потому что сами становятся взрослыми, дурнеют. А вы взяли и застряли в детстве. Уж не поэтому ли вы талантливы в своей профессии?

— Ну, я об этом никогда не думал, но я соглашаюсь с вами.

— Давайте поменяемся местами. По своей профессии вы — психолог. Вы познаете тех, кого пародируете, знаете их как облупленных, знаете их мышление, чувства, привычки, знаете даже настолько, насколько они сами себя не знают. Согласны?

— И я, может быть, еще придумываю…

— Вы еще подсказываете им. Они благодарят за то, что увидели нечто, что в себе не замечали?

— Не случайно многие актеры со мной советуются. У меня был случай с Ириной Аллегровой. Мы с ней 4 часа проговорили о проблемах жизни нашей. Т. е. она рассказала мне о свое личной жизни, я о своей. Посоветовались друг с другом. Я ей советовал что-то, как поступить себе в жизни. А в это время шёл праздничный вечер.

— При создании пародии на Ирину Аллегровой вы вошли в её роль. Вам уютно в ней было? Вы почувствовали ее проблему?

— А как по другому, а как по другому. Я бы не сыграл, если б я не чувствовал.

— Вы почувствовали ее проблему. Каково ей?

— Вот меня спрашивают…Я никогда не скажу вам, потому что это личное, ее судьба. Но коль меня впустили туда… На меня это естественно повлияло. Я, выходя на сцену, мироощущаю и с ее точки зрения выход на сцену. Поэтому я могу настолько вжиться в этот образ.

(Так и не впустит, но мы попытаемся понять, что чувствовал наш пациент при восприятии мироощущения своих героев.)

— Вы меня не пустите внутрь к Ирине Аллегровой, но я знаю, что в ее движениях эта проблема — как вершина айсберга содержится.

— Естественно, естественно. Как и в Лолите, как и в и в Валерии. Ну и поэтому они все разнообразные. Поэтому в этом есть интерес работы над образом.

— И всё-таки, каково ей. Каково носить ношу тех, которых вы играете?

— Это вызывает во мне интерес образа.

— Какие чувства у вас вызывало знакомство с их внутренним мироощущением. Соболезнование? Или наоборот?

— Я не могу этого сказать. Ну, потому что это наше личное.

(Мой пациент немного огорчился, но продолжает излучать интерес к нашему диалогу.)

— Вы до конца их, как бы, познали?

— Я выхожу на сцену в образе Ирины Аллегровой и пусть зритель думает какая она, почему, почему я такой.

— Хорошо. А благодаря познанию мироощущения Ирины Аллегровой, вы для себя что-нибудь почерпнули?

— Да, да. Было, было и не только ее образ и Аллы Борисовны и других.

— Какая подсказка была?

— У Аллегровой, очень, очень просто все. Надо быть очень сильным человеком и все.

(Мужчина, застрявшему в детстве и пребывающему образе мальчика сила никогда не помешает.)

Нет, она мне не подсказала, а я просто ее так воспринял.