Звезды на приеме у психолога. Психоанализ знаменитых личностей
Шрифт:
Да, да можно и так сказать.
(В дальнейшем я попытаюсь глубже раскрыть феномен пуговицы в моём пациенте.)
А теперь, попробуем выразить себя с помощью диалога с неодушевлёнными объектами. Например, телевидением.
Ты молодое. Ещё не совсем понятное, что же ты есть.
(Мой пациент, по-видимому, с телевидением находится в диалоге как Паниковский с Балагановым «кто ты такой, а кто ты такой»).
Половина людей в тебе (на телевидении) занимаются выяснением, что кто ты есть. Для чего ты телевидение нужно? Зачем? Как с тобой обращаться? Как тобой пользоваться? Какие у тебя законы? Как ты воздействуешь на человека? Как ты воздействуешь на человека вне себя и внутри себя? И мы видим
(Мой пациент, по-видимому, до сих пор носит в себе психотравмы, нанесённые оценками дилетантов и обывателей, но научился уже воспринимать их философично.)
И всё-таки, какие ещё вопросы вы задали бы телевидению или что бы вы ему сказали?
Кто же ты? Ты лишило меня скуки, ты заполняешь все пустоты. Человеку свойственно бояться скуки и одиночества и сегодня, как только я ощущаю приближение одиночества, я могу включить тебя и сразу же пустота заполниться неизвестно чем. Это очень большой соблазн. Дело в том, что скука это очень важная вещь, потому что человек должен все-таки иногда время от времени оставаться с самим собой наедине. Ты (телевидение) никак не нагружаешь интеллект. Благодаря тебе имеет место интеллектуальная гиподимания. Мозг разтренировывается вообще, окончательно. Человек уже не способен вообще не на какие усилия и вот это вредоносное влияние от тебя телевидение.
(По-видимому, мой пациент всё-таки ещё способен на какие-то усилия.)
По сути дела вы говорите о себе, о своих страданиях на телевидении? Не так ли?
Я говорю только о себе. Конечно. А точнее сказать я говорю от себя.
Телевидение заняло в вашей судьбе особое место? Не так ли?
Ну конечно… Я на телевидение попал чисто случайно. Я никогда не мечтал работать на телевидение. Но так сложились обстоятельства жизненные, профессиональные, что я на нем оказался. Вот, телевидение кроме всего прочего это конечно деньги, по сравнению с газетой, например. Довольно большие и от этого соблазна очень трудно удержаться. Но я, как работник телевидения некогда на пытался корчить из себя какого—то другого человека, чем того, которым я являюсь. И на протяжении 90–х годов это было возможно, после 90-х это перестало быть возможным.
(В дальнейшем, я попытаюсь выяснить не страдает ли мой пациент посттеленаркотическими депрессиями в связи с лишением его дозы теленаркотика (НТВ), то есть телеэфира, хотя я знаю, что он перешёл на слабый «теленаркотик» НТВ-МИР.)
Есть такое явление как телеэфиромания? Например, увольняют какого-нибудь телеведущего, которого подсадили на телеэфир, а у него потом депрессия. А надо было ссаживать с телеиглы постепенно.
Безусловно. Депрессия, это естественно. У летчика тоже депрессия, когда его списывают, у моряка, когда его списывают на берег, и у инженера добросовестно заработанный депрессняк..
(Защита интеллектуализацией.)
Это не совсем так. Эйфория от мании величия — это нечто иное…
Я вам отвечу на это. На телевидение и, так же как и на сцене и в кино работает много людей, которые на самом деле ничего из себя не представляют. На телевидении вообще публичная деятельность даёт ощущение потрясающей востребованности. Ощущение такое, что ты жутко нужен людям. Хотя на самом деле ты на хрен не нужен, но ощущение такое твое. И когда тебя лишают такого, то у тебя возникает пустота, вакуум, ты не знаешь, куда себя деть, понимаете. Ты вчера ещё был кем—то, а сегодня ты вообще никто и ты — пустое место. Но бывает, что на телеэкране появляются люди, которые действительно из себя, что — то представляют. Но мы знаем истории, когда там великие актеров там какую-нибудь Раневскую или Марецкую или каких то ещё не занимали много лет. Они действительно, что—то
Телеэфиромания — это феномен иллюзии величия, при котором при небольших затратах человек получает полёт в телеэфире, полёт души над душами других. Это сродни с наркотиком.
Безусловно, люди определенного склада ума, способностей, определенные форматы становятся очень не нужными, ненужными своему времени и здесь начинаются трагедии.
(Я почувствовал, что мой пациент будет всегда нужен другим, потому, что очень нужен себе).
Ведь наркотик не только телевидение, но возможность публиковаться, возможность публикации это ведь тоже. Бывает, какой-нибудь талантливый писатель никому не нужен. Но я не знаю вот где — то я вижусь со способными людьми, они должны сломать себя, чтоб остаться в профессии или им говорят «Спасибо не надо», что делать? А есть люди, которые ради эфира будут читать речитативы они раз и поменялись. Вот нужны люди практичные они из кожи вон лезут, чтоб быть такими, какими нужно.
Вы не жалеете, что за это время можно было сотворить нечто существенное, а телевидение заняло и отняло столько времени?
Я не понимаю, что такое? Нечто существенное это что?
Например, как писатель в это время вы могли бы сидеть за письменным столом и жить в каком—то большом произведении.
Да вы абсолютно правы. Телевидение на многое мне раскрыло глаза. Если бы я не работал на телевидение, я бы был другим человеком. Я думаю, что более инфантильным, чем тем, чем я сейчас являюсь.
Оно раскрыло глаза со своими возможностями или оно дало возможность стать публичным человеком?
Всё вместе. Телевидение изнутри как опыт, как общение с людьми, и определенное признание которое работает нас самоутверждение, на уверенность в себя там и прочее. И есть негативный опыт. Люди на телевидении больше видны. Работа на телевидении в прямом эфире — это всё равно, что на войне побывать. На войне ведь люди виднее, поэтому это важный такой психологический опыт. Не говоря о том, что я встречался с массой людей с которыми я бы никогда не встретился, никогда б не поговорил и не увидел бы их, но в довольно в таком обнаженном состоянии. Когда ты сидишь в прямом эфире ты видишь человека ещё лучше
Война — это пограничная ситуация, в которой человек проявляет в свою суть. Становится голым.
Нет, но правильно. Нет, я про это и говорю, я то же был, но дело в том постольку, поскольку я был не только ведущим, я ещё был создателем программ, продюсером, редактором, администратором и кем угодно. Это всё равно что солдаты на войне. Это как быть командиром каким—то. А командир в деле должен доказать. Командир он или просто или всё- таки не имеет право на то, чтобы звать людей на пулеметные взводы. В этом смысле, конечно, это было интересный жизненный опыт. Если человек не командовал взводом, фигурально выражаясь, он не может себе представить, что такое отвечать за других людей и вообще приказывать. И это другой объем в жизни.
(В дальнейшем, я почувствую, что мой пациент, скорее всего, был военным священником или психологом. То есть, старался всегда занимать мудрую и прозрачную позицию на линии фронта телевидения).
В то же время — это испытание на так называемое воздействие со стороны вышестоящих, толерантность и умение несмотря на давление сверху, несмотря на унижение, сохранять в себе уважение к себе?
Правильно. Телевидение это такая война, это некая зона, где очень трудно оставаться самим собой в принципе. Там масса влияний, масса столкновений, ушибов, ссадин, каких—то вещей, которые лепят постоянный выбор. Выбор поступать так или иначе, идти на компромисс или как его избежать? Вообще как сохраниться как человек?