Звезды на приеме у психолога. Психоанализ знаменитых личностей
Шрифт:
— Получается, что ты и Россию любишь, и Грузию тоже любишь. Образно говоря, часть души у тебя здесь, часть души там. И получается раздвоенность и подвешенность, которая и есть источник твоих страданий
— Да, да. Я тоже это осознал. Ведь я — грузин, а жена — русская и … не знаю, как сказать… тут любовь и там тоже любовь. Мы же муж и жена. Как нас сейчас разделить? Сколько жена спрашивала: война начинается. Мы-то как? Надеюсь, что всё будет нормально. Двери не будут закрыты. И ни какой войны не будет. Я надеюсь, что дружба между Россией и Грузией будет, как и раньше. Так должно быть.
— А
— Да… Как-то я пробыл в Грузии почти десять месяцев. А потом говорю маме: «мне нужно обратно в Россию».
— Потому что там Оля?
— Да. И мама уже знала.
— Россия была нужна или Оля?
— Оля. Но она живёт в России, поэтому нужна и Россия.
— Потом ты начал жить и адаптироваться к России? Потом только стал любить Россию?
— Нет. И до этого я любил Россию. Да…
— Ты говоришь: «Я люблю Россию». Расскажи мне, что значит, по твоему, любить Россию?
— Друзья, семья, культура, церкви, монастыри. Я езжу часто в монастырь. Я христианин. С друзьями из России я в армии служил, тогда, в девяностых. Сейчас дружим семьями. После этого ещё везде по России ездил. Я не мыслю себя без этой страны… Но беспокоит Грузия. Эти люди. Моё сердце всё равно там, родители там, все друзья там. А моя мама ещё не видела мою дочь. А ехать туда, пока возможности нет. Дорого. Слишком дорого. Триста долларов. Потом, надо что-то домой. Я не знаю, я ещё не ездил.
— А ты не переживаешь о том, как в Грузии будешь жить? Ведь там ситуация изменилась. Как ты её оцениваешь?
— Я звоню домой, созваниваюсь с друзьями. Говорят, там лучше стало. Более или менее, чем раньше. Я имею в виду годы, когда был Шеварднадзе. Ну, сейчас лучше становится. Больше начали строить, дороги. Меньше отключают электричество. Всё нормально. Кто хочет шевелиться, тот уже живёт нормально. Кто не хочет шевелиться, тот … само собой… нет возможности жить нормально.
— Твои сны приближают Грузию и Россию. А наяву вы для этого делаете что-нибудь? Как ты снимаешь это напряжение, вызванное подвешенностью между Грузией и Россией?
— По телефону общаюсь и легче на душе становится. Если б не было телефона, было бы хуже. — Да, я не знаю, чтоб тогда было. Бывает так, что в неделю с утра до вечера звоню. У меня дочка маленькая и чтобы мама радовалась, она моей дочки голос услышит и радуется. И мы же взрослые, выросли, а для мамы маленькими остаёмся. Дочка растёт, развивается учится говорить и всё это регулярно слышит моя мама. У меня уже зависимость от телефона. Он меня спасает. Не знаю, чтобы делал без него. Моя мечта, ближе к Новому году, когда я получу паспорт, поехать в Грузию, показать мою семью маме, чтобы она обрадовалась. Это будет у меня самая большая радость. Могу со старым паспортом сейчас ехать, но могут быть проблемы. Поэтому, когда я отсюда туда еду, никогда матери не говорю, что еду. Я приезжаю неожиданно. Неожиданно — это первое, а второе, дорога же длинная, всё может случиться, чтобы мама не переживала.
(По телефону ощущает свои корни и истоки)
— Ещё что выручает,
— Покурю, отдохну, домой позвоню, а если с ребёнком посижу, то сразу всё забываю. С Камиллой поиграешь, а потом совсем по-другому становиться. Бывают дни, когда есть проблемы, денег нет, например. Переживаешь, а когда поговоришь с близкими, как-то всё отходит. Собираемся. иногда после работы. Пойдём, в шашлычнице сядем, все вместе, пообщаемся. Все через Грузию собираемся, все здесь работаем. Сейчас у всех дела, я один остался.
(И действительно, многие его соотечественники имеют свой бизнес и дела.)
— Может быть, алкоголь помогает?
— Нет. Ну, выпить иногда хочется с друзьями. И потом всё проходит.
— А вот ты по долгу своей профессии часто видишь как пьют россияне. Тебе нравиться, как наши пьют?
— Ну, сильно-то зачем напиваться? Некрасиво. Вот в нашем районе, утро ещё, шесть часов, а молодёжь уже стоит и пьёт. Они иногда спрашивают денег. Ну, я им даю в долг. Но чтобы с утра до вечера пить это … нехорошо. Потом матом ругаются. Вот кто-то, допустим, что-то плохое о моей матери скажет, ведь так нельзя. Матери — святы! Они же нас девять месяцев вынашивали, а потом рожали. Нельзя так о них говорить. Вот, когда у меня дочка родилась, я ещё больше это понял. Что значат для родителей дети.
Пусть пьют это не так опасно. Опаснее другое… Здесь молодые люди начали национализм. Но мне так не говорили: «А ты езжай в свою Грузию!»
(Наверное говорили.) Но у нас были такие случаи. Когда мы говорили: «Зачем ты мне так? Я тебе что, мешаю?». А они объясняли: «Вот, я здесь живу. А ты что здесь делаешь?». Но всё равно, потом мы подружимся. Есть, конечно, кто обращает внимание. Я ведь из Грузии, а тут Россия.
(Пауза.)
— Вот только что сейчас о чём подумали? По-моему опять о чём-то неприятном?
— Да … Вспомнил то, что смотрел по телевизору. Я всё время смотрю грузинский канал, смотрю какая обстановка в Грузии, наблюдаю как складываются отношения между Россией и Грузией. От этого, наверное будет зависеть получу я российское гражданство или нет. Я всё время в напряжении, лишь бы хуже не было. Жена тоже в напряжении. Все грузины, которые здесь живут это чувствуют.
(Можно предположить, что невроз моего пациента не только индивидуально обусловлен, но и является социально-обусловленной депрессией.)
Уф! Ведь я здесь. А что будет со мной. Если отношения резко ухудшатся, то как ко мне будут здесь относиться. Я мечусь между телевизором и телефоном, по которому я с мамой разговариваю. Я думаю, что всё будет нормально. У меня большая тяжесть, которая у меня в сердце, она связана с моей семьёй, родными, мамой, сёстрами. Только это. Телевизор и телефон снимают немножко моё напряжение. Если телефона и телевизора бы не было, я не знаю, что было бы со мной.
— Ты всё-таки скучаешь по своей матери? Она далеко от тебя. … А давай подумаем, если бы ты жил с ней в одном городе, большом. Ты бы к ней в гости ходил? Сейчас, по статистике, многие дети, живя с матерью в одном городе, редко навещают родителей.