Звезды с корицей и перцем

Калинина Кира Владимировна

Рик не узнал бы еe в любом случае. Он забыл Лелю из Биена, это было ясно давно и сейчас подтвердилось со всей беспощадной определeнностью.

С прошлым покончено, сказала себе Эльга. Сегодняшняя встреча ничего не меняет.

Она смотрела в зеленоватые глаза своего второго «я», пока не прекратилось биение крови в висках, а дыхание не стало ровным.

Но прошлое дожидалось еe в бордовом фойе. Подпирало стену плечом, скрестив руки на груди.

– Вы ошиблись дверью, эр ди Ронн, – произнесла Эльга. – Мужская комната напротив.

–

Хотите сказать, я неверно понял ваш намeк, прекрасная недотрога?

– Увы.

Ди Ронну хватило одного движения, чтобы преградить ей путь. Они застыли лицом к лицу, в шаге друг от друга. Эльга чувствовала горьковатый аромат его одеколона, смешанный с запахом вина, видела иголочки щетины, пробивающейся на выбритом подбородке, и крохотный шрам у левого виска. Десять лет назад этого шрама не было.

– Позвольте пройти, – сказала она тоном одновременно требовательным и равнодушным.

– А если не позволю?

Сторрианин шагнул вперeд и обнял еe.

– Не позорьтесь, эр ди Ронн, – проговорила Эльга, глядя в глаза цвета тьмы и пепла. – Вы не подросток, чтобы зажимать девочек в уборной.

– Это то, что вы любите, Мориса?

Она откинула голову, уклоняясь от поцелуев, и быстро дотронулась до его руки.

Продолговатый камень в еe перстне-хамелеоне сегодня притворялся изумрудом – в тон платью. Защитный прагмат, найденный в потайном отделении Конфетерии эры Варинг, был идеально настроен на частоту Эльги и сейчас же ударил ди Ронна электрическим разрядом.

Сторианин отшатнулся. Спросил, потирая пострадавшую руку:

– У вас есть разрешение на шоковое оружие?

– Разумеется, – невозмутимо солгала она.

Малютка хамелеон не раз помогал ей остудить пыл не в меру горячих поклонников. И ни один ещe не подал жалобы.

Эльга обошла сторрианина и направилась к выходу.

– Для женщины, которая торгует чувственными удовольствиями, вы поразительно строптивы, – заметил он.

Эльга обернулась на пороге:

– Я продаю сладости, а не себя.

Больше всего ей хотелось кинуться прочь, запереть двери, зарыться под одеяло и разрыдаться.

Но она, разумеется, осталась. Расточала улыбки, любезничала, принимала заказы у постоянных клиентов и старалась заинтересовать клиентов возможных.

В конце вечера, когда она собиралась домой и ждала, пока подадут такси, ди Ронн подошeл извиниться:

– Я искренне сожалею о своeм поведении. Позвольте мне загладить вину, пригласив вас завтра на ужин.

– А вы наглец, – сказала Эльга, не глядя на него, и пошла прочь.

В спину ей раздалось:

– Это значит – да?

Дома она первым делом скинула с ног узкие туфли на каблуках. Затем осторожно сняла эмалевую заколку, выполненную в виде веточки неведомого растения с тонкими изломами боковых ростков. Второй подарок Конфетерии – всe-таки не зря дарители получили своe прозвище… К волосам Эльги, остриженным

до плеч, сейчас же вернулся природный пшенично-медовый цвет.

Она стянула платье, бросила его на диван в тeмной гостиной и босиком прошла в ванную.

Кафель стен отливал жемчугом, ступни согревал махровый бледно-розовый ковeр, зеркала сияли чистотой.

Пока наполнялась ванна, Эльга смыла косметику, добавила в воду пены с запахом гиацинта. Потом долго лежала, закрыв глаза, в жарком душистом облаке. Но это не помогло вытравить гадкое чувство: словно Рикард ди Ронн растоптал последний не увядший цветок в еe душе, где вопреки разуму жила детская надежда на чудо.

Выбравшись из ванны, Эльга закуталась в махровый халат, налила себе вина и смотрела в ночь за окном до тех пор, пока голова не затуманилась, а тело не затопило тяжeлой слабостью. Тогда Эльга отправилась в постель, пахнущую горными фиалками, и вскоре уснула, так и не пролив ни слезинки.

Наутро ей принесли букет роз. Одиннадцать безумно дорогих крупных винно-алых роз с бархатным отливом на лепестках. Эльга склонила голову к плечу, и отлив скользнул вслед за еe взглядом, перекатываясь от густого индиго в глубине цветка до тускло-лилового с сединой по краям. Как муар по ткани.

Неужели безымянный поклонник обыграл фамилию, под которой Эльгу знали в обществе Сётстада? Не слишком ли тонко для мужчины?

На карточке не было подписи, лишь строки Ренальда Кальбе:

Храню я в памяти неверной Полeт ресниц и тень улыбки, И отблеск тайны сокровенной, И горечь роковой ошибки…

А ниже: «Заеду за вами в восемь».

Эльга крепко зажмурилась, ощущая, как ресницы наполняются влагой.

– Храню я в памяти неверной… – прошипела она сквозь зубы.

Может, ну еe, эту жизнь? Выйти за барона и уехать в его приморский замок.

Но даже сейчас, когда душа выла волчицей, Эльга понимала, что этим накажет только себя саму.

Аккуратно подрезав стебли, она поставила букет в фарфоровую вазу, а карточку разорвала на мелкие клочки и выбросила в мусоропровод на кухне.

Шикарный белоснежный дом, в котором Эльга проживала под именем Морисы Муар, носил название «Альбатрос». Он стоял на холме в северо-западной части Сётстада, и его обтекаемый силуэт был похож на лайнер, плывущий в океане небес.

Эльга занимала квартиру на последнем, седьмом, этаже. Два входа, шесть комнат, самые современные удобства и большая полукруглая терраса. Вечерами на ней было хорошо пить чай, любуясь кромкой гор вдали и обширной долиной Смалендаль, сказочно прекрасной в меркнущих лучах солнца. Зеркальный блеск озeр, речка Смаль, змейкой бегущая меж холмов, белые домики под скатами тeмных черепичных крыш.