Звезды Тянь-Шань
Шрифт:
Теперь я заметил легкую фигуру, сидящую на настиле в тени деревьев. На глаз воспринимался прозрачный старичок с белой длинной бородой. Узкое лицо было едино с бородой, такое же светлое и легкое. Наклоном головы и жестом рук он приветствовал нас. Дун подошел почтенно к нему и что-то горячо стал говорить. Старик усмехнулся и одобрительно махнул рукой. Он сидел в четкой позе Сидхасана так, что меня это удивило. Колени ровно касались земли, а таз словно был стулом для туловища. Позвоночник гибко двигался на этом основании. Грудная клетка и шея не прижимались ни внутренними органами, ни мышцами. Он был по-молодому
— Сколько лет дедушке?! — вырвалось у меня, когда Дун повел нас в тенистую беседку, украшенную виноградом и цветами.
— Говорит, что сто двадцать, — засмеялся он. — Но мы думаем, что больше. Молодым хочет быть.
В Азии древние старцы — не редкость. Но то — старцы. Этот же по легкости и здоровью был равен молодым. Он не уступал своим внукам и в Чи.
— И много у вас в селении таких «дедушек»? — со смехом спросил я Дуна.
— Много, — махнул он рукой. — Есть и старше. Они уважают Чи и Чи уважает их. Некоторые уже не помнят, когда родились, да на девушек посматривают.
Черноглазая принесла нам душистый чай в большом заварном чайнике. Затем она принесла лепешки и комковой сахар. Рядом поставила молоко.
«Как у казахов, — подумал я. — Только чай зеленый, а не черный».
— Ты хорошо говоришь по-русски, — сказал я Дуну.
— С русскими общались, а я учился еще.
Мне показалось, что дедушка присутствует здесь. Я оглянулся, но никого не было. Дун это заметил.
— Дедушка всегда там, где захочет, — невозмутимо сказал он. — Хотя долго сидит на одном месте. Он говорит, что так жить интереснее. Если он к вам расположится, то вечером многое расскажет, а возможно и покажет кое-что.
До вечера было еще далеко и Дун повел нас показать селение. Я сразу заметил вкопанные в землю каменные столбы и ямы рядом.
«Для тренировок молодежи», — подумал я.
Такие же движения с пунктуацией я увидел в нескольких дворах. Но были среди движущихся не только молодые, но и средних лет люди.
Дунган я видел в Алма-Ате, но эти отличались. В этих была та особенность, что они были «просвечены» и «пропитаны» энергией Чи. Культивирование ее, как на Западе культивируют речь, было заметно. Изучение себя и в себе Чи было здесь основой знания. Учились все от маленьких, которые подражали взрослым, до почтенных, которые подражали детям. Как у любителей цветов есть свои традиции, так и у местных семей были свои традиции. Чи искали, наблюдали, варьировали им, делились опытом. Мне не доводилось встречать такую массовость.
Нечто подобное я видел в Талгаре, где читали книги все и даже семьями. Здесь же «читали» книги Чи на страницах своего тела. Это были прекрасные «книги». Тема одна — жизнь. Предметными являются Космосы внутренний и внешний. Продолжая вести беседу, я непрерывно копировал в себе все, что видел. Дун это понимал. Он знал, что только это могло нас привести сюда. Он добросовестно все рассказывал и водил нас к множеству своих друзей, которые охотно демонстрировали зримое и незримое владение Чи.
Абдыбая они удивили своей силой, будучи стройными и умеренными в мышцах. Эдика восхитила их техника боя и неутомимость. Один весельчак у Абдыбая на глазах пробил доску пальцем. Абдыбай щупал качество доски и мерил ее толщину. Он никак не мог взять в толк, что здесь
— Наш род имел свое название «Вишневое Дерево». Ударом руки или ноги в полдень предки могли «срубить» вишневое дерево.
«Это не мало! — посмотрел я на парней. — В полдень ствол вишни разогревается так, что его можно положить на землю. Это то же самое, что „срубить“ рукой тягучую резину».
Парни отказались, но показали в дальний конец селения.
«Уж не наш ли дедушка — мастер этого? — без шуток подумал я. — Энергией, чувствуется, он владеет мастерски».
Парни показали еще в несколько сторон, а сами заняли скромную позицию.
— А что мы им покажем? — забеспокоился Абдыбай.
— Подойди к перекладине и подтянись одной рукой, — сказал я ему.
Абдыбай охотно подошел к самодельной перекладине и, словно в стрессе, подтянулся восемь раз одной рукой. Парни одобрительно покачали головами. Я попросил Дуна принести двухпудовую гирю. В это время Абдыбай не так уверенно принялся подтягиваться левой рукой. Подтянулся всего три раза, но парни тоже одобрительно покачали головами. Когда же в его руках оказалась двухпудовая гиря, он их восхитил. Он перемещался с ней и играл ею также легко, как они играют с Чи.
— А что я буду являть? — с сомнением усмехнулся Эдик.
— Тебе придется держать бой, — посоветовал я. — Чи ты не владеешь как они, но у тебя большой вес и ты занимался тяжелой атлетикой. Бери напарника и бросай. Они тоже бросают друг друга, но твой вес позволяет бросать их убедительнее.
Напарник у Эдика был крепкий дунганин, но Эдик занимался джиу-джитсу, каратэ и самбо. Поединок был на равных, так как после каждого Эдикиного броска парень не сразу приходил в состояние Чи.
«Что же буду являть я? — размышлял я. — Буду показывать им цирк».
Когда все повернулись ко мне, я повернулся к пасущимся лошадям. Они вздрогнули, прекратили щипать траву, а затем во весь опор понеслись в направлении выбранного мной дерева.
Вслух я сказал:
— Разверну я их возле того дерева.
А про себя подумал: «Не пустить ли мне галопом коров? Привычно и легче». Но тут же стало жаль коров, так как я знал, что от беготни и тревог их удой резко падает. Коровы — животные с характером ХУМ. Они любят «комфорт», «благополучие», «спокойствие» и психические гарантии. В общем, как люди.
Возле намеченного дерева лошади резко осадили и с такой же скоростью помчались назад. Пока они скакали, я повернулся к Дуну и сказал:
— А теперь они будут мирно пастись.
Доскакав до исходного места, лошади опустили головы и стали щипать траву.
«Лошади имеют характер ТАО. Коровы сейчас в душе имели бы „претензию“. Они ждали гарантию на не беспокойство, — сравнивал я, пока парни оживленно обсуждали мой трюк. — Лошади ведут себя как дети. Надо, значит надо, и тут же переключаются. Лошадь никогда не обидится на человека, а корова — может. Лошади не обижаются друг на друга и терпеливо переносят ненастье. Коровы затаенно обижаются друг на друга и страдают от ненастий».