Звёзды в ладонях
Шрифт:
С неожиданной для своего возраста силой Шанкар грохнул кулаком по столу.
– Допрос свидетеля закончен. Вы свободны, капитан Матусевич. Можете покинуть зал заседаний.
В повторном приглашении я не нуждался, тотчас вскочил со стула и торопливо вышел из столовой. Оказавшись в коридоре, я бросился к ближайшей туалетной комнате и едва успел склониться над раковиной умывальника, как меня вырвало. Потом ещё раз, и ещё – пока мой желудок совсем не опустел.
Тем не менее, позывы к рвоте не прекращались. Я открыл висящую над умывальником аптечку и принялся лихорадочно рыться в ней. Мои поиски осложнялись ещё и тем, что все надписи были сделаны по-французски,
5
Antiémétique – противорвотное средство.
От взаимодействия со слюной капсулы тотчас растворились, обдав ротовую полость и гортань приятной свежестью. Дышать мне стало легче, а через считанные секунды конвульсии в животе прекратились. Похоже, я выбрал правильное лекарство.
На всякий случай я отыскал в аптечке успокоительное и съел одну таблетку. Затем прополоскал рот, умылся, поправил перед зеркалом растрёпанные волосы и, убедившись, что мой мундир не пострадал, вышел в коридор.
Там я лицом к лицу столкнулся с Ритой.
– Как ты, Стас? – взволнованно спросила она. – С тобой всё в порядке?
– Нет, не в порядке, – честно признался я. – Но ничего, выживу.
– Ты очень бледен. И вообще скверно выглядишь. Я могу дать тебе…
– Я уже сам взял. – С этими словами я достал из кармана оба лекарства, которые решил прихватить с собой.
Осмотрев их, Рита одобрительно кивнула:
– Всё правильно. Только не злоупотребляй транквилизаторами. Выпей ещё одну таблетку, пойди к себе и приляг отдохни.
Я отрицательно покачал головой:
– Нет, я иду в рубку. Сейчас я должен чем-то занять себя.
– Да, понимаю. Хочешь, я пойду с тобой?
– Спасибо, но не надо. Я хочу побыть сам.
– Там осталась Рашель.
– Вызови её. Придумай что-нибудь.
– Ладно, придумаю.
На том мы и расстались. Когда я поднялся на верхний ярус и вошёл в рубку управления, Рашель мигом убрала с экрана картинку из столовой и освободила капитанское место.
– Меня зовёт Рита, – сказала она. – Я, наверное, побегу.
– Хорошо, солнышко, ступай. Я принимаю вахту.
Прежде чем уйти, девочка подошла ко мне и взяла меня за руку.
– Вы были правы, дядя Стас. Мистер Раман сумасшедший. Мне жаль, что Вы потеряли друга. Мне очень-очень жаль. Это так больно.
«Она ничего не поняла! – мелькнуло в моей голове, и я сразу почувствовал огромное облегчение. – Слава Богу, она ничего не поняла…»
Когда Рашель ушла, я устроился в своём кресле, но вызывать на экран «Историю контактов» не стал. Сейчас меня тошнило при одной только мысли о чужаках – пятидесятниках ли, альвах, дварках, или других, не важно. Поэтому я решил произвести тщательное профилактическое тестирование всех без исключения бортовых систем корабля, что гарантировало мне как минимум три часа напряжённой работы и полной сосредоточенности.
В течение всего этого времени меня никто не беспокоил, и лишь когда я справился с поставленной перед собой
– Суд уже закончился. Приговор вынесен.
Помедлив секунду, я спросил:
– И какой?
Агаттияр ответил мне пристальным взглядом:
– А Вы как думаете?
Я угрюмо кивнул:
– Да, понимаю. И когда его… ну того…
– По моему предложению исполнение приговора отложено до прибытия на Терру-Галлию, чтобы мистер Раман имел возможность подать апелляцию.
Я вздохнул. Только сейчас до меня дошло, что, в соответствии с правилами, приказ об исполнении приговора должен отдавать командир корабля.
– Спасибо вам, профессор, – сказал я от души.
– Не за что. – Агаттияр повернулся в кресле лицом ко мне. – И вообще, Вы могли бы отложить разбирательство до конца полёта. Мы бы Вас правильно поняли. Ведь мы, как Вы сами не раз говорили, всего лишь гражданский экипаж. Я согласен с Вами: мистер Раман больной человек и его нужно лечить… Гм-м. Хотя боюсь, что его болезнь уже перешла в хроническую стадию.
Следующие несколько минут мы молчали, думая об одном и том же, но не решаясь об этом заговорить. Вдруг я почувствовал, что меня снова начинает поташнивать. Совсем недавно я заставил себя съесть два сандвича и теперь опасался, что они не пойдут мне впрок. После некоторых колебаний я достал упаковку с противорвотным и отправил в рот одну капсулу. Ощущение тошноты исчезло – но надолго ли?..
– Вот что, мистер Матусевич, – твёрдо произнёс Агаттияр. – Вам следует пойти к себе и хорошенько выспаться. – Решительным жестом он отмёл мои возможные возражения. – Вы испытали сильный шок, капитан. В своём нынешнем состоянии Вы не способны командовать кораблём и принимать взвешенные решения. До выхода из канала осталось двенадцать часов. За это время Вы должны справиться со своей истерикой.
– У меня нет никакой истерики, – неуверенно сказал я.
– Есть! То, что Вы сейчас переживаете, самая что ни на есть настоящая истерика. Просто Вы прячете её внутри себя. А это ещё хуже, чем если бы Вы психовали и метались от стены к стене. – Агаттияр повернул своё кресло к пульту. – Ступайте, капитан. Я подежурю вместо Вас. Повторяю: у Вас двенадцать часов, чтобы прийти в норму. А Рита, если понадобится, окажет Вам помощь.
Как здравомыслящий и рассудительный человек, я не мог не признать резонность доводов профессора. Ещё немного помявшись ради проформы, я в конце концов уступил, передал ему вахту и отправился в свою каюту. Там я первым делом забрался в горячую ванну и провёл в ней добрых полчаса, тщательно смывая с себя воображаемую грязь. Умом я прекрасно понимал, что эта грязь существует лишь в моих мыслях и воспоминаниях более чем трёхлетней давности, однако с достойным лучшего применения усердием раз за разом намыливал себя с головы до ног, пока не устал от этой бессмысленной и однообразной процедуры.
Тем не менее, горячая вода с паром сделали своё дело, и из ванной я вышел если не взбодрённый, то, по крайней мере, не такой угнетённый и подавленный, как раньше. А в самой каюте меня ожидал маленький сюрприз – рядом с койкой в кресле сидела Рита со своим медицинским кейсом на коленях. Хорошо хоть я после купания накинул на себя халат и не предстал перед девушкой во всей своей наготе.
Она встретила меня немного смущённой улыбкой:
– Я воспользовалась прерогативой судового врача и вошла к тебе без спроса. Извини, пожалуйста. Просто я боялась, что ты не захочешь меня впустить.