Звезды в моем сердце
Шрифт:
– Благодарю вас, – порывисто проговорила Гизела. – Вы меня немножко успокоили, а то я так боялась.
– Я догадалась, мисс, – улыбнулась экономка и повела ее назад к главной лестнице, с верхней ступеньки которой Гизела увидела сквайра.
Он ждал ее внизу, в холле, стоя спиной к огню, и грелся. Спускаясь по лестнице, Гизела уловила запах оранжерейных лилий и еще какой-то более тонкий, незнакомый аромат. Весь дом, казалось, пропитывала атмосфера роскоши, но, кроме этого, в нем нашлось место и еще для чего-то чрезвычайно гостеприимного и успокаивающего, что помогло Гизеле справиться
Мажордом распахнул массивные двери из красного дерева и объявил:
– Мисс Гизела Мазгрейв и майор Джордж Мазгрейв.
На секунду все поплыло перед глазами Гизелы: канделябры с зажженными свечами, повсюду расставленные большие вазы с цветами, полированная мебель, мягкие розовые и зеленые портьеры, узорчатый ковер под ногами. А потом, когда в глазах прояснилось, она увидела в дальнем конце комнаты императрицу в окружении своих друзей, стоящих возле камина с такой элегантной непринужденностью, словно они только что сошли с жанровой картины какого-нибудь живописца.
Идя по комнате, Гизела не сводила глаз с Елизаветы Австрийской. Если она казалась красивой в строгом костюме для верховой езды, то сейчас она была несравнимо прекрасней в бархатном платье темно-голубого, сапфирового цвета, отделанном горностаем и фестонами из бесценного венецианского кружева. Кружевная отделка начиналась от тонкой талии и переходила в огромный турнюр, который превращался на полу в изящный шлейф. На шее у нее было колье из сапфиров и бриллиантов, а серьги и браслеты из таких же камней сверкали и блестели при малейшем ее движении.
Но даже драгоценности бледнели перед великолепием ее волос, высоко зачесанных на голове в медную корону и ниспадавших по спине почти до самого пола. Она была так восхитительна, так прекрасна, что Гизела не могла оторвать от нее глаз и даже забыла поклониться, пока императрица не протянула ей руку, и тогда девушка присела в глубоком почтительном реверансе.
– Как я рада снова видеть мою добрую самаритянку, – сказала императрица. – Представь меня, пожалуйста, своему отцу.
Гизела поднялась и, запинаясь, произнесла обязательные фразы. Она была удивлена, увидев, как изящно отец приветствовал императрицу и как легко, без тени смущения, наклонился, чтобы поцеловать ее руку.
– Ваша дочь расскажет вам, какую услугу она оказала мне, – произнесла императрица.
– Благодарю за честь, ваше величество, быть приглашенным в ваш дом, – отвечал сквайр.
– Тс-с! – Императрица поднесла палец к губам. – Здесь я графиня Гогенемз. Нет больше императрицы, нет больше дворцового этикета, такого скучного и строгого. Я слышала, сквайр Мазгрейв, что вы отличный наездник.
– О нет, мадам, – ответил сквайр. – Просто скромный любитель охоты, один из тех, кто убежден, что любое охотничье угодье украсит такая блестящая и умелая наездница, как вы, мадам.
Императрица захлопала в ладоши:
– Прекрасная речь, сквайр. Кто теперь посмеет сказать, что заядлые охотники лишены изысканности? Но вы должны познакомиться с моими друзьями.
Она взяла Гизелу за руку и представила дам и джентльменов, стоящих вокруг.
– А теперь, когда вы все познакомились, – сказала императрица, – у меня для вас есть сюрприз. Сегодня приехал один человек, которого мы ждали только завтра. Он предупредил, что может опоздать на обед, так что нам придется подождать его несколько минут.
Императрица говорила очень оживленно, а потом, бросив взгляд на дверь, добавила с радостным восклицанием:
– Оказывается, он уже здесь! О, Бэй, как вы быстро!
По комнате шел человек, и Гизела с любопытством посмотрела на него. Она поняла, что это, должно быть, и есть тот самый знаменитый капитан Бэй Миддлтон, которого многие люди называли лучшим наездником Великобритании. Он выиграл свой первый стиплчейз в девятнадцать лет, а после того последовала серия блестящих побед на скачках. При рождении его нарекли Уильямом Джорджем, но все звали его «Бэй» [2] из-за каштановых волос и темного цвета лица.
2
Английское «bay» означает «гнедой, каштановый». – Здесь и далее прим. перев.
Пока он шел навстречу, Гизела с удивлением отметила, что у него тонкое телосложение, но была в нем грация очень тренированного человека, который привык проводить в седле многие часы. К тому же он обладал привлекательностью и огромным обаянием.
Он поцеловал руку императрице и повернулся к сквайру.
– Что вы здесь делаете, старина? – спросил он. – Я думал увидеть вас завтра верхом на той кобыле, которую я пытаюсь купить у вас последние два года.
– Она пока не продается, – ответил сквайр.
– Черт побери! Ну есть ли на свете еще такой упрямец? – обратился Бэй Миддлтон ко всей компании.
– Не вздумайте начинать разговор о лошадях, пока я не представлю вас мисс Мазгрейв и остальным нашим друзьям, – предупредила императрица.
Бэй Миддлтон подержал секунду руку Гизелы в своей, а потом повернулся к остальным гостям, с большинством из которых он, по-видимому, был знаком.
– Я сегодня упала, – сказала ему императрица.
– Какого дьявола! – воскликнул Бэй Миддлтон. – Куда смотрел полковник Хант? Мне казалось, мадам, он должен был сопровождать вас на охоте в мое отсутствие.
– Правильно, – подтвердила императрица. – Но я потеряла полковника. Как и его коня. Это был светло-гнедой конь, которого я хотела у него купить.
– Знаю, о каком вы говорите, – сказал Бэй Миддлтон. – Это хороший конь.
– Я тоже так думаю, – кивнула императрица. – Но когда я сказала полковнику, что хочу купить его, он отказал мне. Я начала спор, а он говорит: «О нет, ваше величество! Теперь я не продам его вам даже за всю Австрию!»
Гости рассмеялись, а принц Рудольф заметил: