Звезды в моих руках
Шрифт:
– А как же твои пьяные выходки, когда мне приходилось тащить тебя до квартиры? – Гнев бурлит в груди, как лава в вулкане. – Уж это-то я точно не выдумал.
Мать опускает взгляд.
– Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это.
Забираю у матери бокал, допиваю вино и с вызовом смотрю на нее.
– Раз уж ты признала меня взрослым, вот мое мнение: делай что хочешь. Я снимаю квартиру и валю отсюда. Можешь тут хоть бордель устроить, мне все равно.
Встаю из-за стола, резко отодвинув стул, и смотрю на мать сверху вниз. Она потеряла свое превосходство. Теперь она не сможет
– Убери тут все, не в хлеву живем, – говорю я и добавляю напоследок: – И я не люблю спорт. Не вздумай меня снова куда-нибудь записать.
Захожу в комнату, беру подушку, прижимаю к лицу и позволяю себе хорошенько просмеяться. Я не могу остановиться даже тогда, когда от смеха текут слезы и болит живот.
Мать больше не кричит и не плачет. Если ей что-то нужно, она идет на кухню и исследует холодильник. Я наконец могу расслабиться в своей комнате и попрощаться с белыми стенами. Мебель в стиле минимализма останется здесь. Мне нравится, когда ничто не захламляет комнату, а мебель визуально увеличивает ее. Но мне никогда не нравилась эта люстра с позолотой. Она совершенно не подходит к общему стилю.
Достаю из шкафа коробку и ставлю в нее аймак. Тот, кто придумал моноблоки, гений. В походный рюкзак складываю необходимую одежду. Не беру ничего лишнего. Если чего-то не хватит, куплю. Может, мы с Алей выберемся в магазин и устроим двадцатичетырехчасовой шоппинг. Улыбаюсь, представляя, как она будет выбирать мне одежду. Я уже купил для нее зубную щетку и полотенца. Все розовое, сразу бросается в глаза. Еще я заказал в интернет-магазине флуоресцентную бумагу и стремянку. Несколько дней вырезал звезды, каждая получилась по-своему кривой. Пока обклеивал потолки, чуть не упал, но оно того стоило. Теперь самодельные звезды будут светиться ночью и порадуют Алю. Надеюсь, ей понравится мой сюрприз.
Смартфон громко вибрирует на деревянной поверхности стола. Это Аля! Хватаю телефон, выравниваю дыхание и отвечаю:
– Алло?
– Папа не разрешил мне переехать к тебе, – звучит ее жалобный голос.
– …ты все-таки решилась? – Хоть она и звонит с плохими новостями, меня охватывает безудержная радость.
– Да. Я подумала, что это может быть одновременно и сюрпризом, и поздним подарком. Прости, в этой суете с экзаменами я совсем забыла про твой день рождения.
– Пф, подумаешь. Твое согласие значит для меня больше, чем поздравление.
– Ты правда на меня не злишься?
– Ни капельки. А что он тебе сказал?
– Сказал, что он за меня в ответе, пока мне нет восемнадцати. И что раннее сожительство ни к чему хорошему не приводит.
Невольно расплываюсь в улыбке. Ее недалекий папаша сам поможет мне заполучить ее. Обожаю, когда гениальные идеи приходят вовремя.
– Хочешь, я с ним поговорю? – предлагаю я.
– О, а ты сможешь? Правда его переубедишь?
– Конечно. Он ведь уже знаком со мной. Да и кто устоит перед моим обаянием?
Аля посмеивается. Мы болтаем, пока
– Твой папа завтра будет дома?
– Да. Может, чуть задержится, но в ближайшее время командировок вроде не запланировано.
– Я приду завтра вечером и поговорю с ним.
Приодевшись, иду к дому Али. Немного волнуюсь, вдруг все пойдет не по плану? Однако стоит ее отцу открыть дверь, как я чувствую себя гораздо увереннее:
– Александр Егорович, здравствуйте. – Протягиваю ему руку и смотрю ему в глаза. – Я пришел к вам серьезно поговорить.
Он пожимает мне руку и отвечает:
– Подожди, сейчас переоденусь и выйду.
Проходит минут пять, прежде чем он оказывается в подъезде. У меня пошаливают нервы, над губой испарина. Все же я живой человек и мне свойственна нервозность.
– Что, пришел упрашивать отпустить дочь к тебе? – спрашивает Александр с насмешкой. Мне не нравится его тон. Он явно чувствует надо мной превосходство. Что ж, чтобы выиграть главный приз – Алю, – придется постараться.
– Да. – Решительно киваю.
– Начинай. У меня есть немного свободного времени.
Спускаемся на лестничный пролет к широкому окну. Александр прислоняется к подоконнику и скрещивает руки на груди. Я ведь не замуж ее зову, к чему такая серьезность?
– Ну… – Как же трудно подобрать слова, когда это необходимо! – Мы с Алей любим друг друга…
– Любовь – еще не повод съезжаться. Тем более с моей несовершеннолетней дочкой.
– Это то, чего она хочет. – Пытаюсь нащупать больную мозоль. Вспоминаю слова Али о том, что ее ударил отец. Неловко почесываю шею, поглядывая в сторону. Он должен почувствовать, что я воспитанный и что мне неловко поднимать столь щекотливые темы. – Знаете, она просила меня вам не говорить, но я скажу, потому что честность важна в наше время как никогда.
Драматично замолкаю, прислушиваясь к дыханию Александра и присматриваясь к его лицу – проступает озадаченность. Есть!
– Вы же знаете, что Аля – очень хороший человек. Она умная, добрая и ласковая… – Затыкаюсь, чтобы не сболтнуть при ее отце «сексуальная», перевожу дух и продолжаю: – Она ни за что не расскажет вам, как ей было обидно и больно, когда вы ее ударили.
Гляжу на Александра исподлобья. Теперь на его лице горькое удивление.
– Она тебе рассказала … – обреченно говорит он. Его руки опускаются на подоконник. Защитная стойка убрана. Так-то!
– Да… И я верю, что ей будет лучше немного пожить со мной. Она избавится от стресса и отдохнет. Вы же знаете, что у нее и так выдался не самый легкий период, когда она сдавала экзамены. Аля заслужила эту возможность. – Делаю паузу и смотрю Александру в глаза. Он медлит с ответом. – Клянусь, что не наврежу ей.
– В твоих словах есть смысл, – говорит он с печальной улыбкой, но все еще не торопится с разрешением.
Как же мне надоели эти условия. Стоит в чем-нибудь преуспеть, как тебя сбрасывают с пьедестала. И как мне уломать этого старика?