Звезды в озере
Шрифт:
— Расступитесь, люди добрые, мне ехать надо, — сдерживая себя, ласково сказал инженер.
— Куда это? — жестко, хмуро спросил Павел, и сидящие в бричке услышали в его голосе угрозу.
— Куда мне надо, туда и еду, — сухо отрезал Карвовский.
Но Павел покачал головой.
— И жену господин инженер с собой забрали, и чемоданы, вижу, есть… Видать, в дальнюю дорогу собрались.
— Не ваше дело!
— А может, и наше… Может, и наше… Раньше господин инженер с ольшинцами
— Не о чем мне с вами разговаривать.
— А у нас есть о чем поговорить, — сказал Макар, и в толпе раздался ропот:
— Об озере хотелось бы потолковать!
— Об уловах, о рыбе!
— О гнилых сетях!
— О том, как мы на господина инженера работаем.
— Об Иванчуке…
Карвовский побагровел.
— Да что вы мне тут будете рассказывать! Трогай! — крикнул он съежившемуся на козлах пареньку.
Макар положил руку на вожжи.
— А он не поедет. Господин инженер захватили, что удалось — наш пот и кровь, наш труд, — и теперь все это куда-то хочет увезти. Так, что ли?
Карвовский выхватил из кармана револьвер. Но прежде чем он успел взвести курок, из толпы грянул выстрел, и инженер, широко раскинув руки, упал из брички. Карвовская пискнула нечеловеческим, птичьим голосом.
— Так, — глухо сказал Макар. — Вот и конец.
Совюк стоял с пистолетом в руке. Карвовская пискнула еще раз. Ее душила нервная икота.
— А ты не кричи. Ничего мы тебе не сделаем. Ему так и следовало, а ты поезжай, куда хочешь. У нас против тебя ничего нет.
Она, не понимая, что ей говорят, смотрела на них безумными глазами. Макар обратился к пареньку на козлах:
— Куда это они?
— Известно куда… К румынской границе…
— Ну и поезжай, куда едешь.
Макар наклонился к трупу и ощупал карманы. Вынул из-за пазухи убитого большой кожаный бумажник, открыл его. Он был набит банкнотами.
— Это ты себе возьми.
Карвовская, ничего не понимая, держала в руках поданный предмет. Деньги выпирали из набитого бумажника. Глаза крестьянина равнодушно смотрели на это непонятное, огромное богатство.
— Закрыть надо, растеряются, — сказал Макар. Но Карвовская смотрела прямо перед собой невидящими глазами. Он взял из ее рук бумажник, тщательно закрыл его и вложил в сумочку, которую она держала в руках.
— Ну, трогай!
Паренек хлестнул лошадей. В траве возле дороги лежало тело Карвовского, неестественно съежившееся, словно это был комок смятой одежды.
Клубы пыли поднялись на дороге. Бричка быстро удалялась.
— Ну, ребята, давайте похороним его, — распорядился староста.
— Похоронить, конечно, надо бы…
Народ медленно
Паручиха была на всех в страшной обиде.
— Вот дурость-то! Такие деньги! И откуда эти деньги? Все наш пот, наша кровь… Взял да все дамочке в сумку и поклал…
— А что ему было делать?
— Как что? Разделить, чтобы всему народу…
— Вам бы все равно немного досталось, — ехидно заметила Параска, — вы рыбу не ловите, вас он не грабил.
— Разве я о себе? Глядите-ка! Я о людях говорю…
— Что-то никто, кроме вас, не обижается, одна вы.
Паручиха пожала плечами.
— Макару охота из себя барина корчить…
— Мы не разбойники, чтобы людей по дорогам грабить, — сурово сказал Макар. — Надо было задержать, пока те не придут, а тогда суд устроить. Суд мог и деньги забрать. Но раз уж так вышло…
— Что ж, мне надо было ждать, когда он в вас выстрелит? — забеспокоился Данила Совюк.
— Никто и не говорит. Все было по справедливости. Раз он хотел стрелять, и мы имеем полное право в него стрелять.
— Люди добрые… Как лежит-то, — вздохнула какая-то баба.
Павел пожал плечами.
— Жалеть нечего. Собаке собачья смерть. Грабитель был, живьем шкуру драл с народа. Как знать, может, останься он в живых, ему бы еще хуже пришлось…
— Тогда не надо было и его бабу отпускать, — упорствовала Паручиха.
— Что там еще с бабой возиться? Пусть едет на все четыре стороны. Может, и доедет куда.
— Правильно, на что нам тут такие?
Хмелянчук узнал о событии к вечеру и задами пробрался к попу.
— Плохо дело! Убили человека среди бела дня на большой дороге — и ничего.
Поп вытаращил глаза.
— Что такое? Кого убили? Кто?
— Да мужики… Инженера Карвовского.
У попа ноги подкосились. На лбу выступили мелкие капельки пота. Он тяжело опустился на стул.
— Господи боже, почему, за что? Господи…
— А что ж, узнали про то самое, вот и начинают свои порядки заводить.
— И где же это?
— А у нас, возле Макаровой хаты. Он, видно, в Румынию бежать собирался. Застрелили.
Поп, держась за сердце, с трудом ловил ртом воздух. Капельки пота стекали уже со лба на нос, одна повисла на самом кончике. Он стер ее и стал машинально водить руками по плечам, по коленям, словно желая убедиться, что он еще жив. И это немного успокоило его. Первая мысль, которая у него мелькнула после внезапного испуга, была о том, что нужно взять себя в руки. Конечно, Хмелянчук как будто и свой человек, но никогда нельзя знать. Нельзя выдавать свой страх. Поп покачал головой, подавляя дрожь в голосе.