Звезды взаймы
Шрифт:
– Стоять! – рявкнул Бинк.
– Ага, ищите дурочку. Раз управление заблокировано – максимум через пару минут здесь будет группа захвата.
Прошла мимо хоббита, и тут только я заметил: ожерелье у неё на шее – да ведь это нуль-транс!
– Всего доброго, мальчики.
– Э-э! – вздрогнул Васька, – а как же мы?
– Спокойно, – пробормотал Бинк, – нас на испуг не возьмёшь.
– Угу, – задумчиво кивнул Дима.
Где-то за лесом послышался едва уловимый характерный свист.
Физиономия хоббита обрела нежно-серый оттенок.
Девица помахала нам ручкой. И коснулась массивного кругляша на ожерелье.
– Эй, – выдавил я, – разве ты нам не поможешь?
– А я думала, вы хотите остаться.
– Ребята, погодите! – махнул рукой Бинк. – Мы ведь не знаем, где окажемся… Вдруг это ловушка!
Два силуэта разом возникли над лесом – окутанные маревом защитного поля армейские машины. И хоббит первый бросился к незнакомке.
« Активировать переход?» – спросил механический голос.
– Да! – рявкнул Бинк.
Однажды мы это проходили – нуль-транса вполне хватит, чтоб перенести пятерых. Главное, плотнее прижаться – тогда система распознает нас как единое целое… На морде Лубенчикова светится неуместная улыбка. Его рука крепко обняла талию девушки.
«Активация через пять секунд!»
Густая тень заслоняет солнце. Сейчас ударят парализатором или чем похуже…
– Не успеем! – морщится незнакомка. – Давайте к обрыву!
«Пять… четыре…»
Ого, там ведь высота метров двадцать! Может, и больше!
Успеваю об этом подумать уже в полёте. Сплетённый клубок тел почти разрывается в воздухе. Моя рука судорожно сжимает плечо девицы. Мелькают речная гладь внизу, пальцы Лубенчикова на правой груди незнакомки…
А потом всё исчезает в яркой вспышке. Страх захлёстывает эйфория – как и положено при нуль-переходе…
Несколько мгновений патологического счастья. И, замедлив падение, мы вываливаемся куда-то в синеватую толщу.
Глава 3
Отчаянно гребём к свету.
Пронзаем податливую границу. Фыркаем, выплёвывая солёную влагу. И глотаем воздух. Удивительно сладкий, пьянящий…
Как здорово, что тут его – до хрена!
Целое небо!
Прозрачный купол – вверху. А вокруг – безбрежная голубая, зеленовато-перламутровая, искрящаяся на солнце стихия.
Море… Океан?
– Трумлю в задницу! – сквозь плеск воды – ругань Бинка.
Ясное дело – плавает он неважно. А вдобавок неизвестно: куда двигаться? И доплывёшь ли вообще…
Я завертел головой:
Здесь.
И тоже внимательно оглядывается по сторонам.
– Что за фигня? – отфыркивается Дима. – Берег… далеко?
Девушка хмурится и молчит.
– Куда спешить? – скалится Васька. – Водичка тёплая… Прозрачная… – и зыркает сквозь толщу воды на смутные очертания женского тела.
Нашёл время!
Хотя… он прав – не для того нас сюда перебрасывали, чтобы банально утопить. Слишком дорогое удовольствие – парочка нуль-трансов по цене вполне сравнима с небольшим б/у звездолётом. Удобнее было грохнуть нас ещё на Киагре.
– И чего мы не взяли хотя бы спасательные пояса? – пробормотал Дима.
– Лучше – лодку, – уточнил Васька. – В следующий раз без лодки – из дома не ногой.
Я покосился на девушку… Она отнюдь не казалась испуганной. Скорее, сердитой.
– Хотите, подержу ваш рюкзачок, – ухмыльнулся Лубенчиков, подплывая ближе. Думаю, после всех передряг он рассчитывал на что-то большее, чем тесные объятия во время нуль-перехода. Например, мечтал об искренней и крепкой… очень крепкой дружбе.
– Отвали, щегол! – процедила незнакомка. И озвучила пару выражений. Нет, уже не по адресу Васьки – она извлекла из рюкзака плоскую коробочку с экраном и говорила, адресуясь к изображению.
Закончила и в сердцах отшвырнула «рацию». Та не утонула. Осталась плавать рядом на поверхности.
– Связь – великое дело, – подмигнул Лубенчиков. – А теперь есть время расслабиться, моя дорогая русалка. Только вы, я и океан…
– Вот наглец, – буркнул Капустин по-русски. – А мы что, не люди?
Последняя фраза была пропущена мимо ушей.
– Меня, кстати, Васей кличут…
– Это заметно, – сухо кивнула девушка.
Через минуту у горизонта возникла точка. Ещё через минуту она превратилась в роскошную белую яхту.
Девушка поплыла навстречу. Ловко вскарабкалась по свисавшим до воды поручням, исчезла в рубке и отвесила кому-то громкую пощечину. По крайней мере, звук был именно такой.
– Где тебя носило, мерзавец!
– Э-э, госпожа…
Ещё удар. И унылое восклицание:
– Вахх… зачем сердитый, антилопа моей души?!
Когда мы влезли на палубу, из рубки высунулась голова хахира – парнокопытного, кентаврообразного:
– Мир и благополучие! – нечеловеческая физиономия вполне узнаваемо изобразила улыбку. И скривилась.
Хахир мрачно потёр щеку – та пунцово краснела сквозь редкую шерсть. Нервно стукнул копытом и оглянулся.
– Суровая у тебя хозяйка, – понимающе усмехнулся Лубенчиков. – Кстати, где она?