Звонарь
Шрифт:
Сев за стол, она тут же заметила записку, написанную от руки, - ей надлежало явиться на инструктаж в комнату 330 к 14:00. У нее оставалось пять минут.
Бах быстро окинула взглядом зал совещаний, и у нее появилось странное чувство - кажется, она только что была здесь. В зале находилось 200-300 офицеров, все сидели, все были женщинами, причем беременными.
Бах заметила знакомое лицо, пробралась вдоль стульев и села рядом с сержантом Ингой Крупп. Они соединили ладони в знак приветствия.
– Ну, как дела?
– спросила Бах и ткнула пальцем в живот Крупп.
– Сколько тебе еще осталось?
– Борюсь с силой тяжести, пытаюсь бороться с энтропией. Осталось
– Наверное, три. У тебя девочка или мальчик?
– Девочка.
– У меня тоже.
– Бах заерзала на твердом стуле. Сидеть становилось неудобно. Правда, и стоять тоже непросто.
– А что случилось? Что-нибудь относительно медицинских проверок?
Крупп ответила совсем тихо, даже не поворачивая головы:
– Не шуми. Поговаривают, что они хотят сократить декретные отпуска.
– Это когда половина офицеров не сегодня завтра собираются рожать.
– Бах знала свои сроки. Но работа и в участке и во всей системе отлично налажена, вряд ли они пойдут на сокращение годичного отпуска по уходу за ребенком.
– Ну же, что ты слышала?
Крупп пожала плечами, потом расслабилась.
– Никто ничего не говорил, но, по-моему, дело не в мед-проверках. Смотри, сколько незнакомых лиц. Они собрали людей со всего города.
Ответить Бах не успела - в зал вошел комиссар Андрус. Он поднялся на небольшое возвышение и подождал, пока зал успокоится. Потом медленно оглядел всех присутствующих.
– Вы, очевидно, недоумеваете, зачем я всех вас здесь собрал.
В зале раздался смех. Андрус быстро улыбнулся, но тут же снова посерьезнел.
– Начнем с ответственности. Все вы знаете, что в ваших контрактах есть пункт, в котором говорится о работе в опасных условиях в период беременности. Наш департамент старается никогда не подвергать опасности гражданских лиц, а вы все сейчас вынашиваете именно лиц гражданских. Поэтому участие в проекте, о котором пойдет речь, сугубо добровольное. Если кто-либо из вас откажется, никаких нежелательных последствий это за собой не повлечет. Те, кто хочет, могут уйти прямо сейчас.
Он опустил взгляд и тактично занялся бумагами. Около дюжины женщин-офицеров покинули зал. Бах еще больше заерзала на стуле. Она знала, что если уйдет, то сама себе этого не простит. По традиции офицер должен выполнять любое данное ему задание. Но она чувствовала также, что несет ответственность и за Джоанну.
Она решила, что в конце концов устала от кабинетной работы. Можно хотя бы послушать, что скажет комиссар.
Андрус снова посмотрел в зал и вяло улыбнулся.
– Спасибо. Если честно, я не ждал, что вас останется так много. Но помните, что вы в любой момент можете уйти.
– Он аккуратно постучал стопкой бумаг по столу, выравнивая ее. Комиссар был крупным, худым мужчиной с большим носом и провалившимися щеками - скелет, обтянутый кожей. Если бы не маленький рот и такой же невзрачный подбородок, вид у него мог бы быть просто устрашающий.
– Наверное, надо вас предупредить с самого начала…
Но на голографическом экране уже появилось первое изображение. Зал ахнул, казалось, стало холодно, как зимой. Бах отвела взгляд. Впервые с тех пор, как она пришла работать в участок, ей стало не по себе. Две женщины поднялись с мест и поспешно вышли.
– Извините, - сказал Андрус, он взглянул на экран и нахмурился.
– Я собирался подготовить вас к этому. Действительно, приятного мало.
Бах заставила себя снова посмотреть на экран.
Двенадцать лет в убойном отделе полиции крупного города не проходят бесследно. Конечно, она привыкла видеть разные трупы. Бах считала, что ее уже ничем не пронять, но и она не была готова к тому, что увидела на экране. Кто мог сделать такое с несчастной женщиной?
Женщина
Женщина была заморожена, лежала на столе для вскрытия, голова и плечи приподняты, словно она опиралась о стену, которой теперь уже не было. От этого замороженное тело покачивалось на ягодицах. Ноги подогнуты, так обычно сидят, когда отдыхают, но сейчас они немного приподнимались над столом.
Голубоватого оттенка кожа блестела, как жемчуг, на подбородке и шее запеклась коричневая и тоже замерзшая кровь. Глаза женщины были открыты, в них застыло на удивление мирное выражение. Смотрела она куда-то поверх левого плеча Бах.
Картина была ужасной, как и любое зверство, которое приходилось видеть Бах. Но больше всего ее поразила одна деталь: малюсенькая отрезанная ручка, тоже замороженная, лежала посреди красной зияющей раны.
– Звали ее Эльфреда Тонг, двадцать семь лет, с самого рождения живет в Нью-Дрездене. У нас есть ее биография, позже можете ознакомиться. Нам заявили о ее исчезновении три дня назад, но больше никаких сведений не поступало.
Вчера мы ее нашли. Тело находилось в шлюзовой камере западного квадранта, координаты по карте дельта-омикрон-сигма девяносто семь. Это новый район города, пока там невысокая плотность населения. Интересующий нас коридор никуда не ведет, но со временем должен соединить далекий жилой массив с кольцевой сквозной дорогой. Умерла она от декомпрессии, не от ран. На видеозаписи сервисного модуля шлюзовой камеры видно, что вошла она туда одна, скафандра у нее, скорее всего, не было. Видимо, ее преследовали, иначе зачем ей было спасаться в шлюзе? В любом случае, она открыла рычаги внешней двери, зная, что внутреннюю дверь теперь открыть никто не сможет.
– Эриксон вздохнул и покачал головой.
– В шлюзе старой конструкции такой вариант мог бы сработать. К сожалению, она слишком поздно поняла особенности новой конструкции. Кнопки ручного управления давлением находятся в коридоре. Никто никогда не мог предположить, что кому-нибудь понадобится заходить в шлюзовую камеру без скафандра и разгерметизировать внешнюю дверь.
Бах содрогнулась. Она прекрасно это понимала. Как и все лунные жители, у нее был панический страх перед безвоздушным пространством, перед вакуумом. Этот страх жил в ней с самого детства.
Андрус продолжал:
– Патологоанатомы не смогли определить время наступления смерти, но компьютерные записи показывают время, которое может оказаться важным. Те из вас, кто работает в убойном отделе, хорошо знают, что на Луне жертвы убийств часто исчезают бесследно. Их можно закопать на поверхности планеты, и тогда никто никогда их не найдет. В данном случае убийца легко мог поступить точно так же. Приложив столько усилий, чтобы вынуть плод (мы еще вернемся к причинам, побудившим его к этому), он спокойно мог бы спрятать тело в пятидесяти метрах от шлюза. Тогда преступление, скорее всего, осталось бы нераскрытым. Мы думаем, что убийца спешил. Кто-то захотел воспользоваться шлюзом, обнаружил, что он не работает из-за разгерметезированной внешней двери, и вызвал ремонтников. Убийца правильно предположил, что человек, который не смог попасть в шлюз, дойдет по коридору до следующего и вернется по поверхности планеты к первому, чтобы посмотреть, в чем дело. Ведь он сам сделал то же самое, чтобы найти Эльфреду. И еще.
– Он показал на маленький округлый предмет, скрытый в ране.
– Убийца так торопился, что повредил плод. Это голова плода, а ручку вы наверняка уже заметили.