Звоночек 2
Шрифт:
Следующим моментом, который касался меня напрямую, были планы строительства Орского тепловозного завода на 500 магистральных локомотивов в год. При этом особо подчёркивалось, что дизеля к ним надо ещё создать. Соответственно, они были внесены в план дизелестроения.
Кроме того, в связи с успешным применением самосвалов "Кировец" на строительстве Беломорканала, намечалось освоение и расширение производства тяжёлой карьерной и строительной техники на базе мощных дизелей. Отсюда вытекали и планы по открытой разработке железорудных месторождений, в первую очередь в Карелии, поближе к Ленинграду, расширения строительства водных путей, в частности, Днепр-Ловать и Волга-Дон. Это тянуло
И уж, само собой, стопроцентный переход к концу пятилетки на параллельную систему в промышленности, который должен был развить денежное обращение, оптимизировать аппарат управления, снизить себестоимость и повысить качество продукции. За это пункт, как водится, и высказывались и голосовали "единогласно за", а вот как оно на деле будет. Примечательно, что сельское хозяйство осталось "за кадром". Там принимался принцип добровольности. Видимо, ЦК рассудило здраво, что ещё одной крутой встряски крестьянство может и не выдержать или решило обрабатывать общество "по частям", оставив колхозников на третью пятилетку.
Неприятным сюрпризом стала речь Тухачевского, хотя, говорил он, в целом, здравые вещи о производстве вооружения для армии. Настораживал сам факт присутствия "красного Наполеона", о котором я в прошлой жизни слышал мало хорошего, на съезде. Наведя справки, я узнал, что командарм, буквально накануне, возглавил управление вооружений. Видимо, перестановки, начавшиеся с ГАУ, позволили ему вырваться из захолустного Туркестанского округа обратно в Москву.
В последние дни работы съезда ко мне по очереди, с похожими предложениями, подошли Берия и Киров. Оба предсказывали мне скорые проблемы по партийной линии и предлагали, чтобы их избежать, перебраться в Тифлис и Ленинград соответственно, обещая создать идеальные условия для конструкторской деятельности и не поминать старого. Довод, что я нахожусь на службе в наркомате внутренних дел, их нисколько не смущал. Наоборот, оба в голос заявили, что Ежов сейчас будет рад-радёшенек от меня отделаться. Подумав, я принял нелёгкое решение остаться в Москве, не желая удаляться от эпицентра возможных событий, которые могли потребовать моего непосредственного вмешательства. Как всегда, извечная надежда на "авось" побуждает нас совершать весьма рискованные поступки.
9-го февраля 1934 года все депутаты съезда были приглашены на военный парад, специально организованный в честь такого важного события. Не скрою, мне было приятно, что в нём принимали участие только "Московские" варианты Т-26, а также самоходки СУ-5. Дело медленно, но верно, движется в нужном направлении.
Наконец, 10-го февраля, приняв все резолюции и решив оргвопросы, после заключительной речи Калинина, съезд закончил свою работу банкетом, на котором я благоразумно не стал светиться, выгадав себе дополнительно половину дня отдыха.
Эпизод 5
11 февраля выпало как раз на воскресенье, законный выходной день. Пятидневная рабочая неделя с разворотом индустриализации давно уже канула в прошлое и страна перешла на нормальный календарь.
Утро формально ещё не закончилось, натикало только половина десятого, а у меня дома уже раздался телефонный звонок Исидора Любимова, который напомнил мне о своём приглашении и настойчиво рекомендовал прямо сейчас, прихватив жену с детьми, поспешить к нему в гости. Пока собирались, пока добирались трамваями-автобусами, ведь машину мне пока так и не вернули, прошло больше двух часов и в знакомый "пентхаус" над наркоматом лёгкой промышленности мы заявились почти к двенадцати.
Большая семья
Надо ли говорить, что нас с Полиной и Петей тут же приставили к делу? Но, конечно, самый большой ажиотаж, особенно среди женской половины, вызвала дочь, которой не исполнилось ещё и годика.
— Ой, кто это? Ой, чьи это глазки? А как нас зовут? — сыпалось со всех сторон.
— Папа Викторией назвал, говорит, в честь будущей победы, — ответила Полина, усаживая дочку на высокий детский стульчик, будто специально приготовленный семьёй наркома.
Пока раскатывали тесто, вырезали стаканами кружки-заготовки, лепили пельмени и выносили их в лотках на мороз, время за неторопливой беседой летело незаметно. Рассказывали о жизни, с тех пор как не виделись, обсуждали любые темы за исключением политики. То же самое продолжилось и за обедом, несмотря на выпитую под пельмени водку. Я, конечно, не строил иллюзий и понимал, что главный разговор впереди, смущало только присутствие Кожанова. "Внутрисемейное" дело принимало какой-то непонятный оборот.
— Девочки, мы вас оставим, — поднялся из-за стола Исидор Евстигнеевич, — нам, мужчинам, необходимо о делах поговорить. Прошу ко мне в кабинет.
— Исидор, ты либо водку оставь, либо закуски возьми, — тут же "построила" наркома супруга. — И не напивайтесь там!
— Мы аккуратно, — успокаивающе ответил хозяин. — А пару рюмок — так это для лучшего взаимопонимания.
Наша троица уединилась в кабинете. Исидор Любимов, на правах хозяина, начал разговор.
— Семён, ты не удивляйся, что я пригласил Ивана Кузьмича. Просто я и он — единственные заинтересованные в тебе люди, готовые вытаскивать тебя из неприятностей, несмотря на все твои выкрутасы. Больше за тебя никто не вступится. А врагов у тебя теперь — хоть отбавляй. Особенно в наркомате обороны. Но сначала объясни мне, пожалуйста, какого чёрта ты полез на съезде выступать? Отметиться хотел? Прокукарекал — а там хоть не рассветай?
— Плохо же ты обо мне думаешь, Исидор Евстигнеевич, — алкоголь уже подействовал и я не смог скрыть откровенную обиду. — Думаешь мне как-нибудь на болтовне подняться нужно? Наверх вылезти? Отметиться? Да в гробу я всё это видел! Своих целей никогда не скрывал и везде и всем об этом говорю! Программа у меня простая — победить в войне! Победить не более чем за четыре года так, чтоб потерять не более 27 миллионов убитыми и не дать немцам пройти дальше Ленинграда, Москвы и Сталинграда!
— Однако, — крякнул Кожанов. — Не слишком ли?
— В 1812 году тоже не верили, что Москва сгорит!
— Ну, положим. Есть у тебя такой вывих в мозгу. А на съезде-то ты что говорил? Зачем? — продолжал настаивать Исидор Любимов.
— Да проще пареной репы! Нацисты считают людьми только себя! Мы для них — недочеловеки-полускоты! Они даже наших женщин насиловать побрезгуют! Вот я и хочу, чтобы в мире каждая собака знала, что СССР — страна людей! Чтобы мы сами себя людьми, людьми с большой буквы считали! Чтобы каждая фашистская сволочь с самого начала знала, с кем связалась! Вот какая нам идеология нужна! Так мы свой народ сплотим и подорвём моральную основу фашизма! А это победа! Победа в умах людей! Вот о чём я хотел сказать! А эти все ваши наукообразные социализмы-коммунизмы, вечные стройки непонятно чего — просто ерунда. За них никто сражаться не будет. И никаких восстаний рабочих в тылу буржуазных армий вы тоже не дождётесь!