Звонок другу
Шрифт:
Вернувшись на территорию гаража, Сева отыскал отсек с указателем «№№ 100–140». Ага, нам туда. Двери ближайшего гаража под номером 139 были открыты. Рядом стояла баклажановая «пятерка», у открытого капота которой возился светлоголовый парень. Голованов остановился. Парень поднял голову. Из кармана комбинезона торчал мобильник.
— Вам чего?
— Ниче, — изображая братка, небрежно откликнулся Голованов. — Халтуришь здесь?
Парень выпрямился, растирая поясницу, разглядывая застрявшего возле мужика. Очередной бандюган, сразу видно. Небось из команды Базара…
— А у вас что,
— Типа да. Мотор, зараза, глохнет. Бывает, прямо на перекрестке застрянешь… Ил и еще где… Нужно когти рвать, а она стоит как вкопанная, блин! Не на бензине езжу, а на своих нервах.
Парень достал из кармана пачку «Аполлона».
— Бери мои, угощаю! — Голованов достал «Мальборо».
— Спасибо, не откажусь.
Они закурили.
— А что за тачка-то у вас?
— Да… «форд». Чего его взял? Пацаны говорили, бери «мерс». Так надоели уже эти «мерсы». Решил типа выделиться. Получил головную боль…
— Вы из нашего гаража, что ли? Давайте ее сюда, я посмотрю.
— Нет, гаража еще нет. Под окнами стоит. Я здесь рядом живу. Это я к Лелику зашел. Узнать про гараж. Он мне сказал, что ему гараж кто-то завещал, чувак какой-то. А он ему без надобности. Вот я и хочу глянуть. Так ты не в курсе, где Лелик-то? Мы типа договаривались… Где он? И мобила не отвечает…
— Не знаю, — задумался парень. — Я сегодня Леонида Семеновича не видел. Вчера он здесь был, а сегодня нет, не видел. Я всегда вижу, когда он приезжает. Тот, что продается, он как раз рядом с гаражом Леонида Семеновича, — стараясь быть предельно вежливым, объяснял парень.
— Ну, лады, пойду гляну, что за место. Я-то, конечно, кирпичный ставить буду.
— Сходите. Вперед пройдете. Увидите большой кирпичный бокс — это Леонида Семеновича. А рядом обычный, металлический, — это того мужика, что умер. Номер сто двадцать пять.
— Лады! А с тачкой если что, к тебе обращаться буду!
— Чего же, обращайтесь. Ко мне здесь многие обращаются.
— Номер мобилы давай.
— Записывайте… — Парень продиктовал номер. — Меня Володей зовут.
— А меня типа Платон Николаевич. Ну, бывай, Во-ван!
Владимир снова уткнулся в капот, Голованов направился вперед по пустынной дорожку.
Кирпичный бокс был заперт, равно как и соседний, старенький металлический домик. Сева внимательно оглядел замок гаража, прошел до конца, вернулся к объекту с тыльной стороны, замер возле ржавой металлической стены. Внутри объекта послышались звуки. Сначала приглушенное мычание, затем лязг железа об железо.
Отыскав в стене щель, Голованов прильнул к ней, но внутри было темно, как у негра… Короче, ни черта не видно.
Сложив ладони рупором, Сева прошептал в щель:
— Скотников, ты здесь?
Мычание внутри гаража усилилось.
— Слушай меня. Я тебе буду вопросы задавать. А ты в ответ мычи. Да — один раз; нет — два раза. Понял?
Однократное мычание. Прямо как на семинарах в их банде, усмехнулся про себя Голованов.
— Ты там в наручниках?
— Да, — промычали изнутри.
— И рот залеплен?
— Да.
— Они тебя к сиденью привязали?
— Да.
— Били?
— Да!
Надо же, сколько интонаций может быть
— Плохо тебе, Скотников?
За стеной началось нечто невообразимое. Мычание, скрежет, можно сказать, зубовный.
— Ну, я вообще-то просто так зашел. Пока, Скотников! Держись! Главное — не сдуваться! Вспомни лягушку на флаге и не сдувайся! Бандитам ни слова! И сиди смирно, а то убьют они тебя, понял?
С этими словами Голованов, громко топая, направился прочь. За стеной приглушенно хрюкали. Это он плачет, догадался Сева. Что ж, правило бумеранга работает.
Он возвратился в агентство, позвонил Ане.
— Как там у тебя?
— Мы уже госпитализируемся по новой, — оживленно доложила Лаврова. — Мы с мамой сейчас в приемном покое. Все хорошо! Не волнуйся! Всем привет!
— Может, тебе пока с мамой в больнице остаться? Попробуй с Телегиным договориться. Есть же у них койки свободные. А маме уход потребуется.
— Что ты говоришь? Представь, я уже договорилась. Но не с сегодняшнего дня. А в послеоперационный период.
— Понял! — оживился Голованов. — Буду звонить!
Глава 41
СУББОТНИК
Пока Голованов выяснял место заточения Скотникова, надежные партнеры «Триады» также были заняты каждый своим делом.
Третьякова, отключив мобильник, готовилась к проведению субботнего семинара. Через час наступит самое напряженное, но и самое сладостное для нее время. Время, когда здравомыслящие, нормальные люди под воздействием тщательно разработанных манипуляций превращались в податливую, аморфную массу, с которой она, Третьякова, могла делать все, что душе угодно. Можно было бы заявить вступительный взнос и в пять, и шесть тысяч долларов. И основная масса пришедших на семинар людей, отродясь не державших в руках и десятой доли этой суммы, глядели бы очумелыми бараньими глазами на подписанные ими бумаги, исчезающие со стола, как в иллюзионе. Но все, все было просчитано, в том числе и сумма взноса. Была бы она выше, суицидные попытки приобрели бы, пожалуй, характер эпидемии. А так — эпизоды, случаи, никак не связанные с именем «Триады».
Она стояла перед зеркалом, оглядывая себя. Все было в порядке. И умеренный, почти незаметный макияж, и безукоризненный костюм и, главное, внутреннее ощущение власти над людьми, готовое выплеснуться на толпу и поработить ее, — все это она видела в зеркале. Хищница была готова к прыжку.
Коробов уехал в бизнес-центр раньше, чтобы проверить степень готовности шумовых и прочих эффектов…
А гений сбора суммы взноса, то есть госпожа Скотникова, металась по городу, собирая деньги на освобождение мужа. Денег, однако, никто не давал. Многие были в отпусках, другие только что вернулись с пустыми карманами. Третьи почему-то просто не хотели с ней разговаривать, захлопывая дверь перед ее носом. Земля, как известно, слухами полнится. Оставались «надежные партнеры». Однако никто из членов «Триады» не дал ей ни цента. Средства у всех оказывались буквально вчера во что-то вложенными, кому-то переданными в управление либо потраченными на обед.