Звонок другу
Шрифт:
Затем поднялся Грязнов-младший и серьезно проговорил:
— Прошу тишины! Анна Николаевна приняла участие в боевой операции с риском для жизни, а коллектив «Глории» считает, что рисковать жизнью — это работа, и не самая легкая. И она должна оплачиваться.
Он
— Вот, Анна Николаевна, это ваша зарплата. Здесь очень приличная сумма. Хватит долги раздать и еще останется.
Аня отпрянула.
— Зачем? Я же не просила… Мы так не договаривались…
— Помолчи-ка! — сурово оборвал ее генерал Гряз-нов. — При чем здесь просила ты или нет? Ты своих товарищей отказом не оскорбляй. А то и их труд вроде как тоже ничего не стоит? А он стоит! Дороже чести и жизни ничего нет. Бери деньги, Аня! Ты их заработала!
Аня подняла глаза на сидевших за столом мужчин.
— Спасибо, ребята. Я не знаю, что сказать… — Распухшие губы дрогнули. Она поспешно поднялась и вышла из комнаты. Голованов ринулся было за ней.
— Сиди! — остановил его генерал. — Ей сейчас просто нужно побыть одной.
В последнюю неделю лета они приехали в Пушкинские Горы, остановились в гостинице и несколько дней бродили по удивительной красоты местам, где никто из них до сих пор не был.
Городское кладбище раскинулось на горке, напротив Святогорского монастыря. Огромные деревья, клены и дубы шумели листвой над могилами. Они быстро нашли могилу с Зоиной фотографией. Та улыбалась нежно и чуть печально.
Анна вспомнила, что Зоя одно
Аня положила цветы.
— Ну вот, Зоя. Я к тебе приехала, потому что теперь могу… попросить прощения.
Сева притянул ее к себе, другой рукой обнял Светланку.
— Она тебя простила. Видишь, она улыбается? Это нам. Это тебе.
На обратном пути за рулем сидела Светланка.
— Так, хорошо! Переключай на третью, молодец! Не гони лошадей, ишь разогналась! — Как бы сердился сидевший рядом с ней Голованов. — По попе получишь!
Светланка хохотала и ничуть его не боялась.
«А они действительно подружились», — улыбнулась про себя Анна.
В этот момент машина как-то странно вильнула и стремительно въехала в глубокий кювет.
Они выбрались на дорогу. Анна ощупывала, оглядывала Светку и Севу, причитая:
— Ну что же ты наделала? Господи! Ничего не болит? Лоб рассадила! А у тебя, Сева? Боже мой, машина по самые уши в яме! И что теперь делать? Вокруг ни души! И скоро ночь!
— Спокойно, старушка, не пыли, — улыбался Голованов. — Это такая ерунда! Мы с этим справимся!
Солнце опускалось за горизонт. Гладкая лента шоссе разрезала тесные ряды деревьев. Темно-зеленые ели и тронутые первыми осенними красками березы, желтый придорожный песок — все переливалось в багряных солнечных лучах.