Звуковой барьер
Шрифт:
я вас звала сюда?
– А?..
– начал совершенно сбитый с толку Бербедж, но говорить ему было уже трудно, он задыхался и начинал понимать, что, пожалуй, Биллу действительно приходилось
несладко с этой черной змеей.
Она крепко, по-мужски, положила ему руки на плечи и сказала:
– Я вас позвала вот для чего: лучше всего, если вы завтра в театр не пойдете.
Он поглядел на нее. Она сидела неподвижно прямая, спокойная. Эта внезапная
перемена поразила его много
даже не спросил ее: почему же, собственно, не ходить?
Она снова поправила волосы и встала.
– Играете-то вы хорошо, - сказала она с упреком, - много лучше Билла, но целуетесь...
– она не докончила.
– Тоже лучше?
– быстро спросил Бербедж.
– Не знаю, посмотрим, - ответила она загадочно и так, что он опять тяжело двинулся к
ней, но она подняла руку, и он остановился.
– Только не сегодня, - сказала она.
– А завтра я жду ваше величество ровно в десять
часов.
– Где?
– спросил Бербедж.
– Здесь же. Огонь будет потушен, но вы постучитесь, и когда я спрошу: "Кто?" - вы
ответите: "Ричард".
– О!
– восхищенно сказал Бербедж.
– И еще одна просьба к вашей милости: если вы увидите мистера Виллиама, то
передайте ему эту записку, но только наедине.
– Это уже неприятное поручение, - сказал Бербедж.
Она не расслышала. Она подошла к окну и отдернула занавеску.
– Желаю доброго пути вашему величеству.
IV
Уже доходило до драки. Уже кто-то вскочил на табуретку. Уже опрокинули жбан, и
рыжее пиво хлестало со стола. Уже хозяин бегал между столиками и орал: "Я не позволю!
Чтобы в моем заведении!.." Тогда кто-то развернулся и дал ему по затылку.
В это время он вошел, и никто его не заметил.
Он быстро огляделся.
Драка шла кругами. Поднимались самые дальние столики. Люди вставали, и кто сразу
нырял в круг, кто шел, чтобы посмотреть, что же там случилось. А впереди словно забил
фонтан; вообще уж плохо можно было разобрать, что же происходит? Лупят ли кого или
так безобразят? Только кто-то, там, в середине, надрываясь, орал: "Пусти, пусти! Тебе
говорят, пусти меня! Ах, ты так!" И наверное, бросился вперед головой, потому что толпа
шарахалась.
Бербедж подошел к толпе и остановился, соображая: то ли разыскивать Четля, то ли
сейчас же уйти? Он не любил таких происшествий. Ему столько раз в юности
приходилось видеть драки в зрительном зале, когда на сцену летели гнилые яйца, моченые
яблоки, обглоданные кости, что его всегда немного мутило, когда он видел, что кого-
нибудь бьют. Он подумал, что вот Шекспир
обязательно сунут свои носы. Так он стоял, раздумывая: уйти ли, остаться ли, и вдруг
действительно увидел Четля. Четль лез к нему через толпу, крича и махая руками. Лицо
его уже опять пылало.
– Бьют-то, бьют-то как!
– сказал он восторженно, хватая Бербеджа за локоть.
– Вы
посмотрите, как раздает! Эх, и здоровый же матрос. Он сразу рыжему свернул всю скулу.
Тот только ножками дрыгнул. Вот посмотрите, я вам покажу, как...
– Да что такое?
– с неудовольствием сказал Бербедж.
– Куда вы меня поволокли?
Идемте-ка отсюда. Еще и нас с вами побьют.
– Да идемте, идемте, я вон там сижу, - взволновался Четль.
Они уселись.
– Так представляете, он его прямо через стол, на вытянутую руку. Вот так, в
подбородок! Кулаком. Раз! Раз! Раз! И спрашивает его: "Мало?" А в это время
поднимается какой-то с завязанным глазом, я думаю, его товарищ, да и говорит:
"Джентльмены, держите этого фальшивомонетчика!" А тот ему: "Молчи, королевский
шпион! Чего ты лезешь к актерам?!" А этот: "Это я шпион? Какой я шпион? Чей я шпион?
Откуда я шпион? Ты мне деньги платил? А?" Матрос ему: "Я вот тебе сейчас заплачу".
Раз! Раз! Раз! в морду. "Мало? Еще надо?" А Виллиам встает и говорит...
– Стойте, стойте, - ошалело остановил его Бербедж.
– Я ничего не понимаю. Виллиам-
то при чем?
Они уже сидели за столом, а Четль размахивал жареным угрем, обычной закуской
пьяниц.
– То есть как при чем?
– удивился Четль.
– Я же говорю вам: к Виллиаму привязался
этот рыжий...
– Так что же вы мне сразу...
– ахнул Бербедж. Он грозно поднялся из-за стола,
нащупывая в кармане острый кривой кинжал, купленный у заезжего матроса.
– Куда вы?
– рванул его за руку Четль.
– Билл!
– крикнул Бербедж во всю свою могучую, звонкую глотку, покрывая шум все
растущего и восходящего скандала.
– Держись, Билл, я сейчас же иду к тебе!
– И, не
обращая больше внимания на сразу вспотевшего и притихшего Четля, бросился в толпу, как будто нырнул в нее - головой вперед.
V
Могучий, плотный гигант с густой каштановой бородой стоял на столе, а трое человек
норовили схватить его за ноги. Лицо уж у него было разбито, глаз заплыл, и кровь капала
даже с бороды, но в руках был нож, и он махал им молча и свирепо. Здесь не кричали.
Дрались по-деловому: тихо и сосредоточенно. Зато в другом углу, где находился второй