Звуковой барьер
Шрифт:
центр драки, - там орали уже во все горло: во-первых, орал хозяин, которого притиснули к
стене и не отпускали, затем закатывался толстый повар, которому мимоходом дали ногой
под живот и он теперь вертелся под столом и верещал; затем с теми двумя, с которыми
сцепился Виллиам, шел тоже очень крупный разговор. Виллиама хватали за ворот, а он
хлестко бил по рукам и говорил: "Уйди!" Надо было бы ему пустить в ход шпагу, но
обнажить ее было невозможно - негде.
– А я
– орал на Виллиама длинный, тонкий,
светлоглазый парень с острым, лисьим лицом, покрытым со всех сторон хитрыми
морщинками.
– Пойдешь с нами, а там мы разберем, кто ты такой есть. Если ты
действительно дворянин...
– Уйди, - свирепо и тихо говорил Виллиам. Его длинное лицо вздрагивало при каждом
слове.
Бербедж подошел к молодцу, взял его за шиворот, рванул назад и приложил мордой о
стену. Тот завопил, но сразу же обернулся и вцепился ему в руку.
Глава 2. НОЧНОЙ РАЗГОВОР
Меня влечет к тебе размолвка
прежних дней.
Страданья прошлые и прошлые
печали...
(120-й сонет, перевод С. Маршака)
I
Они шли по улице. Лошадь вели сзади. Было уже совсем темно.
– Если бы не вы, - робко сказал Шекспир, - все это кончилось бы плохо для меня.
– Из-за чего же это все началось?
– спросил юноша.
– Да все из-за чертовой постановки, - сердито ответил Шекспир.
– "Ричарда"?
– спросил быстро юноша и даже остановился.
– Видите, какое дело. Сейчас пришел Четль и сразу же меня спрашивает: "Что
случилось? Почему не идет "Ромео и Джульетта"?" Я его спрашиваю: "А что?" Он
отвечает: "Я только что из театра. Сбор плохой, публики мало, актеры недовольны". Ну, знаете, как это всегда бывает, когда идет старая, штопаная-перештопаная пьеса. Опять
драка. Кого-то там чуть в помойной бочке не утопили. Неприятно всем, а больше всех
Ричарду. Вы знаете, Ричард ведь живет сценой. Если его плохо приняли, ему никаких
денег и не надо. Ну, я объясняю Четлю, что это не моя воля. "Ричард. Второй" был заказан.
Он и спрашивает: "Как заказан?" - "Да так, говорю, пришли двое известных мне
джентльменов и спрашивают: "Какой у вас бывает полный сбор?" - "Такой-то".
– "Но ведь
не всегда такой?" - "Ну, конечно, не всегда!
– говорю.
– Если пьеса старая, на дуэли не
дерутся, никого не убивают и не казнят, так и половину не соберешь".
– "Ну, а завтра как?"
– "А вот завтра, говорю, надеюсь на полный. Завтра идет "Ромео". Это пьеса доходная. Там
одних убитых
– "Так вот, - говорит один из джентльменов, - вы поставите
все-таки "Ричарда Второго", а до полного сбора мы вам доплатим".
– "А зачем вам это
нужно?" - "А просто хотим посмотреть еще раз эту поучительную пьесу".
– Он обернулся к
юноше: - Интересно ведь?
– Интересно, - ответил юноша.
– "Поучительную"!
– Вот в том-то и дело! Признаться, я стал несколько в тупик. Тут один джентльмен
говорит мне: "Мы видим, что вы колеблетесь. Так вот, мистер Шекспир, здесь разговора
быть не может. Это воля королевы, вот перстень графа". И показывает мне кольцо с
печатью. "Ну что ж, - тут я только плечами пожал, - будет сделано, как приказывает
королева".
Они приближались к Темзе. Было совсем темно.
– Да-да, - сказал юноша, что-то обдумывая.
– Ну-с, ладно. Рассказываю я это Четлю, а он меня вдруг и спрашивает: "Но позвольте, позвольте, дорогой, ведь эта пьеса о свержении законного монарха. Чего же здесь
поучительного? Как королева могла пожелать видеть эту пьесу взамен "Ромео"? Для чего
ей это?" Смотрим мы друг на друга и молчим. Конечно, и мне приходит в голову такая
мысль. И вдруг Четль говорит: "Ладно. Положим, воля королевы, ну а кольцо-то чье?
Какого графа? Графа Эссекса, что ли? И не думаете ли вы..." Ну, вы понимаете, что я могу
ему на это ответить? Тогда он мне говорит: "А помните, вы как-то рассказывали мне, мистер Шекспир, что ваш покровитель прямо в лицо назвал ее величество кривым
скелетом, она ему дала пощечину, а он шпагу выхватил". И тут вот я смотрю: идет к нам, -
и черт его знает, откуда он взялся, - тот молодец, которого вы видели, и спрашивает: "Здесь
никто не сидит?" Я говорю: "Милости просим, место свободно". И толкаю Четля: "Молчи!
Дурак!" Куда! Он выпил и начинает мне рассказывать все то, что от меня же и слышал: и
про ирландские острова, и про взятие Эссексом Кадикса, и еще черт его знает про что. А
молодец сидит, стучит по столу, просит кружку и нас будто не слушает. Я вижу, Четль
совсем пьяный, встал, хочу уходить. Тут смотрю - с другой стороны подходит ко мне
молодец с леопардами и говорит мне...
Он вдруг спохватился и замолчал.
Так молча они прошли несколько шагов.
– Ну?
– спросил юноша.
Через сгустившуюся темноту можно было только угадать, как неподвижно его лицо.
– Подходит слуга миссис Фиттон и сует мне записку, - сказал Шекспир, решившись.
– Ну?
– повторил юноша.
– А там сказано: "Не приходите завтра в театр. Садитесь на лошадь и уезжайте куда-