Зябрики в собственном соку, или Бесконечная история
Шрифт:
Цель определена. Вперед.
Общежитие находилось на тихой зеленой улочке, с одной стороны которой стояли дома, а с другой — ряд кустов, за которым прятался пологий склон, заканчивающийся берегом реки. Не той, в которой я… кхм… купался. Та была довольно большой, по ней даже какие-то суда ходили, а в этой если и проплывет судно, то только случайно упущенное медсестрой.
Я торчал напротив входа в общежитие, под сенью незнакомого мне куста, рассматривая входящих и особенно — выходящих. Пока что все попадавшие мне в поле зрения походили
Живот скулил, напоминая, что последняя еда, полученная им, была рано утром, а сейчас, по ощущениям, пятый час. Во рту стоял противный вкус, я мысленно клялся, что, если удастся загнать джинсы — поем нормальной еды. Какой-нибудь.
Как назло, в голову пришла внезапная и немного пугающая мысль. А как здесь вообще называются джинсы?
Я уже немного понял суть окружающего меня мира. Он представляет из себя аналог СССР пятидесятых, почти точный в части различных мелочей, типа телефонных автоматов или газет, но при это все имена собственные изменились на неизвестно что. Человеческие имена изменены на что-то, напоминающее Казахстан, названия — на некие аналоги (газета "Правда" превратилась в "Истину", например), также по-другому выглядят исторические персонажи — тот же вездесущий товарищ Афосин. По факту — это Ленин. Но другая фамилия и выглядит совершенно иначе. Плюс — нелогичные "зябрики", как я прозвал изменения в окружающем мире, логичном объяснению не поддающиеся. Типа самих зябриков, которых в нашем мире нет, или пентаграммы вместо серпа и молота.
Так вот: название джинсов в нашем мире происходит от названия города Генуя. Какового в этом мире ожидаемо нет. Есть какая-нибудь Мадуя, Контира или вовсе Брим.
Вопрос: как здесь называются джинсы?
И он для меня не академический: что я предлагаю на продажу? "Парень, купи джинсы!". А он в ответ: "А что это?!".
Поправка: вопрос не только насущный, но и срочный.
Из дверей общаги вышел парень, при виде которого у меня в голове сразу включился режим опознания.
Длинные волосы — есть.
Цветастая гавайка — есть.
Тонкие усики а-ля Ретт Батлер — есть[6].
Остроносые туфли, да, на толстой светлой подошве — есть.
Если уж это не стиляга — или некий аналог — то я уже не знаю, где их искать.
Парнишка двигался неторопливо, поэтому я успел перейти улицу и выйти ему наперерез:
— Привет!
— Привет, — во взгляде моего потенциального покупателя, этаком, с ленивым прищуром, мелькнул, глубоко-глубоко, страх. Действительно, кто его знает, что это за тип: небритый, в кепке.
— Хочешь штаны купить? — и, не дожидаясь вопроса "Какие еще штаны?!", протянул ему авоську. Отвернул газетный лист, показывая кусочек джинсов.
— Жапсы? — паренек приподнял одну бровь.
Жапсы, жапсы. Хотя лягушачьи шкурки, только купи. Жрать хочется — невозможно.
— Посмотреть можно?
А ручки-то подрагивают. Зацепило парня, зацепило. Пора подсекать и вываживать.
— Пойдем, — кивнул я в сторону реки.
Мы протиснулись в проход между кустами, подошли к росшим к воды ивам, возле которых кто-то оборудовал курилку: две стопки кирпичей с положенными
— Давай. Показывай!
Подсекаем…
Я развернул сверток.
И понял, что рыба сорвалась.
— Что за мешки? — чуть ли не брезгливо произнес парень.
Облом-с. У меня джинсы — прямые, чуть расклешенные, а здесь, если мне не изменяет склероз и ситуация соответствует пятидесятым — в моде дудочки. За которыми охотились комсомольские патрули и не в смысле "Дай поносить!", а в смысле — разрезали бритвами по шву, чтобы неповадно было.
Покупатель, однако, категорически отказываться не собирался: мял и выворачивал наизнанку, послюнявил спичку и потер ею ткань, почесал нос:
— Делиль верный, а торч мертвый… И на самолеп не похоже. Где ЭТО слепили?
— В Китае.
— Это где?
Никакого удивления, просто безразличное любопытство.
— Откуда я знаю? Дядька привез.
— Ладно, — парень хлопнул себя ладоня по коленям и встал, — Возьму. Полную цену не дам, штука мертвая. Две стопки… двести рэ устроит?
Жмот.
— Давай, — лениво махнул рукой я, мол, мне плевать.
— Жди, сейчас деньги принесу.
Он скрылся, а меня пробило неприятное осознание, что мои действия в данном случае Уголовный кодекс квалифицирует как спекуляцию и фарцовку. И если паренек побежал не за деньгами, а за милицией — или какими-нибудь еще дружинниками — мне сильно не поздоровиться.
Не пора ли рвать когти?
Я придавил не вовремя проснувшуюся паранойю. Видеокамер здесь нет, путь от входа в общежитие прекрасно просматривается. Так что если он сейчас выйдет не один — я всегда успею рвануть с низкого старта.
Стиляга пришел не один. С серо-сиреневой пачкой денег. Я, не пересчитывая, сунул их в карман штанов и протянул сверток покупателю:
— Держи.
Недоверчивый тип развернул газету, убедился, что я не подменил джинсы на детские ползунки, хмыкнул, завернул обратно, собрался было уходить…
И увидел мои кроссовки.
Глаза парня расширились так, что все анимешные девочки дружно закурили.
— Спортсы??!! Откуда?!
Я дернул плечом:
— Дядя привез.
Он схватил меня за плечо:
— Продай! Сколько?!
ПО лицу было понятно, что денег у него больше нет, где найти — не знает, но если я откажусь — он меня в этой реке утопит.
Про реку — шутка. Наверное.
— А пойду я в чем?? — возмутился я, сбрасывая ладонь с плеча, — Босиком?
— Меняемся? — в этот раз меня схватили за грудки, — Что хочешь? Что там в вашей деревне носят? Сапоги? Хочешь сапоги?! Настоящие, хромовые!
Глаза горели так, что становилось страшно. И немного противно. А еще говорят: "Откуда у молодежи эта страсть к потребительству, айфонам, лейблам? У нас такого не было!" Ага. Не было.
— Ну? Давай!
— Черт с тобой. Тащи сапоги.
Желудок взревел.
— И пожрать чего-нибудь притащи.
Нашел у кого спрашивать… У студента, который, небось, все деньги тратит на вот эту стиляжью мишуру. А, ладно, что принесет — то и будет. На халяву и хлорка — творог.
— И это! — крикнул я вслед убегающему, — Портянки не забудь!