Зыбкое равновесие
Шрифт:
С Неверовым мне откровенно повезло. Здоровенный и туповатый с виду двадцатитрехлетний парень. Мелкопоместный Курский дворянин. Он долго старался соответствовать своему имиджу. Но в походе все стало ясно достаточно быстро. И мы получили веселого, верного товарища, готового на любую движуху. А его высказывания! Сам того не осознавая он иногда выдавал достойное быть отлитым в бронзе:
— Весь мир нам не чета. Ведь у нас что? У нас главный ресурс! Польки, русские и хохлушки! Самые красивые женщины в мире живут в Империи! Остальные пусть страдают и завидуют.
Уныло разглядывая каирскую толпу, он проворчал, что лучше б баб на улицу выпускали…
— Чем
— У них сиськи. — вздохнул Паша.
— Слушай, Неверов! Кроме баб и водки есть масса других занятий!
— Есть, — грустно согласился он- но они неинтересные.
И вообще, он оказался смелым и надежным. Легко добился уважения экипажа и Родриго, что как по мне, вовсе не просто. И что то поручив ему, я мог не заморачиваться.
И вот я стою у стены Бального Зала Дворянского собрания Триеста, и слушаю Жерома Монтеньи. Что убеждает меня не останавливаться, а поискать еще какие нибудь сокровища. И я с вами, капитан.
Тоже прелюбопытный кадр. Мы познакомились в караван-сарае на въезде в Каир. Я и сейчас не знаток востока. А тогда и вовсе ввалился в помещение, показывая открытые ладони, типо не убью я вас. И попросил устроить нас получше. Ко мне полез какой то абрек, я ему начистил морду. Случившийся рядом европеец пояснил, что тут открытые ладони имеют другой смысл. Ну и помог урегулировать недоразумение. Я, в благодарность, пригласил с нами посидеть, рассказать как здесь и что. Он согласился. Так и познакомились. Узнав что он корреспондент «Фигаро», я даже обрадовался. Это клево, что гнусность работорговли опишет французский борзописец. Так я подумал. И считаю это удачной идеей. Он сполна отработал то, что мы его с собой таскали. Регулярно печатаясь с нашими похождениями. Но со временем я понял, что он не только журналист но и шпион, сукин сын. Одно нападение на наш караван, в переходе Каир — Александрия — его рук дело. Он с чего то решил, что у них получится. Встретив нас в Александрии, он сделал вид что ни сном ни духом. Но страшно удивился, когда я его взял на борт до Триеста. А я-то твердо знал, что на нас наедут англичане. Просто не ожидал такой мощи. Хотя, мы могли их потопить еще на горизонте, пришлось изображать серьезное преимущество, а не фантастику. И друг Жером, перед боем, сильно взбзднул. Зато в благодарность написал прекрасную статью.
В общем, стоим, пересмеиваемся, обсуждаем Александра Македонского. Только Алекс, если я иду с вами, то я требую долю. А на страницах газеты я так вас распишу, что все женщины Франции будут о вас мечтать.
Не знаю. Мой план, поначалу, заключался в том, чтоб сплавать в Африку. Накопать там с помощью местных царьков алмазов, и вернуться. И я бы прекрасно легализовался в этом мире. Странности поведения легко списались бы на леденящие кровь морские траблы, и победы. Богатство- вы знаете сколько алмазов он привез из Африки? Вот и никто не знает. Но потратил он уже дофига, а они все не кончаются. И сидели бы мы тихонечко с Бергом, где ни будь в тихом углу Империи, развивали артефакторику. Которая здесь спорадическая и невнятная. Типо, светильники — и все. Только на их основе можно столько придумать!
Но, за три дня до выхода, я поменял решение. Одолел меня школьник. Так ему стало невмоготу от похищения Мининой. Да и то. Пусть младшая, но правнучка Кузьмы Минина. Западло такое спускать. И, первоначально, в планах была месть. И капитана «Мазундыза» я спросил о Мининой скорее случайно. А он вдруг затрясся, и начал лепетать, что ему приказали просто как обычно захватить деревенских жителей. А графиню захватили
А теперь эти дурацкие чествования. Мэр города заявил что это просто неприлично, не устроить праздник в честь таких побед. И вы же покажете публике найденные сокровища? И в конце концов общество желает услышать рассказ участников столь блистательного похода!
Ну и празднуем. Я исполнил тур вальса с госпожой мэр, женой городского головы. И, кажется, даже перемигнулся с ней, насчет попробовать морского героизьму. И она вроде как не прочь. Нужно будет потом подойти и усилить перемигивание.
Здесь с этим как то просто. Дамы не исключают для себя возможность иметь сердечного друга. Если муж по каким то причинам занят. Главное условие- соблюдение приличий. Тоесть не обжиматься и не трахаться прилюдно. А так, наличие героя капитана в партнерах- это, как я подозреваю, почти что крупный знак отличия. Так что я настроен. И мадам Варашди, тоже улыбается мне через зал. Что касается рассказов, то Леша и Паша полностью закрыли эту нишу, и из толп, их окружающих, раздаются дружные аханья и восклицания — не может быть! Так что я поймал лакея, разносящего токайское, и попросил коньяку.
Нам, с ребятами, предоставили особняк для вип персон. Приглашу мадам Эжен посмотреть как устроили героя. За этим размышлениями не заметил, как обстановка изменилась, и в центре внимания опять оказалась графиня Минина.
Она безусловная звезда сегодняшнего вечера и не только. Красивая. Но сейчас еще и в ореоле несломленной красавицы, стойко вынесшей гнусные застенки. Понятия PR здесь еще нет. Но ее папаша в самой технологии разбирается до тонкостей. Ибо по прибытии на отцовскую виллу, бывших пленниц посетил врач. И как то так вышло, что всем известны результаты осмотра. Ну, приватно, конечно, вы никому, ладно?
И Марина затеяла, ясное дело фанты, и прочие песенки. К моему удивлению, Неверов, сел за рояль, и неплохим тенором спел что то про «назарее ты её не буди..». А я понял что сейчас и до меня доберутся. И начал лихорадочно вспоминать, что же я могу исполнить, аутентичное? К позору школьника- он не знал современных ему романсов. Лошина! Мог играть на рояле Моцарта. А вот эти все «Сквозь чугунные перила..»- это гнусная попса, по его мнению. И вообще его отношение к русскому романсу, было похоже на отношение многих моих современников к рэпу. Гадость и неприлично! Но я то тоже не знаю романсов! И я лихорадочно думал, что ж исполнить. Школьнику было бы приятно спеть «Ели мясо мужики», КиШ. Я сам, с трудом, убедил себя не исполнять «Я скромной девушкой была…» из Вагантов.* И вот, в самый момент моих мысленных метаний, Маринка сазала:
— А этот фаааант! Попросит капитана Орлова спеть песню! Вы знаете, он пел Катеньке колыбельные! Такие замечательные песни! Чудесные! «Спят усталые игрушки»- напела она.
А ко мне подошла дочь капитана порта, Светочка Маврина, и, краснея пролепетала:
— Капитан! Не исполните ли вы нам песню?
И я плюнул, и решил не эпатировать публику блюзами с текстами типо- «И я сегодня напьюсь, и это- такой вот, сука, русский блюз». А сел за рояль, и, оглядев уставившуюся на меня публику сказал: