...Да поможет мне бог

Джексон Феликс

Он почувствовал, что она выпрямилась и откинула голову. В ее глазах был страх.

— Не надо...

Внезапно Спенсера охватила волна горечи. Минута понимания прошла, он сам не знал почему. Джин снова стала чужой.

Она посмотрела на него.

— Что случилось?

— Ничего.

Она вскочила, оправляя юбку.

— Я снова сделала глупость? — изменившимся голосом сказала она.

— Нет, — ответил он, — нет. — Он встал и обнял ее. — Я просто немного взволнован сегодня, вот и все.

Она стояла напряженно,

не отвечая на его ласку,

— О чем ты хотел поговорить со мной? — спросила она. — Это касается нас с тобой?

— Нет, — ответил он, — не касается. — Он опустил руки и достал платок, чтобы вытереть губы. — Это о сегодняшних делах, о статье Фаулера, о сложившейся обстановке. После разговора с твоим отцом я должен пойти к Лэрри. Я хочу поговорить с ним.

— Луиза знает? — спросила Джин после короткого молчания.

— Кажется, нет.

— Ты хочешь сказать, что не говорил ей?

— Нет, пока нет, — ответил Спенсер.

Она наклонилась, немного приподняла юбку и обеими руками легко провела по чулкам.

— Поль просил меня прийти к нему завтра вечером у него будут гости. Ты пойдешь со мной?

— Мне не хотелось бы.

Она выпрямилась.

— Ты хочешь, чтобы я пошла одна, без тебя?

— Если ты считаешь удобным...

— Я могла бы.

— Тогда, конечно, иди.

Он положил носовой платок обратно в карман и взял свой стакан.

— Иногда тебя очень трудно любить, — резко сказала она.

Он повернулся, чтобы взглянуть на нее, но она вышла из комнаты.

Он увидел ее снова лишь час спустя, когда уже собрался уходить. Миссис Садерленд только что возвратилась домой из кино. Она пришла рано, потому что сбежала, не досмотрев фильма до конца. Она не могла больше выдержать, фильм был из рук вон плохим, они с Перл впервые ушли с середины зрелища, согласившись в его оценке. Не удивительно, что люди предпочитают сидеть дома и смотреть телевизор; если бы в кинотеатрах не было налажено кондиционирование воздуха, она никогда не пошла бы туда. Она устала и задыхалась от жары. Перл спрашивала у нее, не тот ли самый Спенсер Донован, о котором написано в сегодняшней «Стар джорнел», помолвлен с Джин и не боятся ли они, что их дочь выйдет замуж за коммуниста.

— Я пыталась объяснить ей, — сказала миссис Садерленд. — Но ведь все знают, что Перл умом не блещет и замужем за бывшим торговцем дешевыми дамскими украшениями, так чего же от нее требовать?

Джин, по-видимому, ждала Спенсера внизу, потому что, уже уходя, он внезапно увидел ее у стены около большого зеркала в вестибюле.

— Что ты собираешься делать? — спросила она.

— Сейчас?

Она нахмурилась.

— Нет, не сейчас. Я о статье в «Стар джорнел». Подашь на этого человека в суд?

— Еще не знаю, — ответил Спенсер. — Мне нужно подумать.

— Он лжет, правда? Все, что он пишет, — ложь.

Это, конечно, было утверждение, не вопрос.

—

Конечно, лжет, Джин. И не сомневайся в этом.

— Я и не сомневаюсь. Что сказал папа? — спросила она.

— Мы встретимся с его адвокатом завтра.

— Да, я знаю. — Она на мгновение запнулась. — Спенсер, я очень люблю папу, но он делец. С ним... с ним иногда трудно, не мне, но... — Она сделала шаг к нему и легко коснулась руками его плеч. — Я хочу сказать... Что бы он ни сделал и ни сказал, это не имеет никакого отношения ко мне. Я всегда буду любить тебя.

— Но тебе же иногда бывает трудно любить меня, — улыбнулся он.

— Да, — сказала она, не отвечая на его улыбку, — бывает. Но ведь любить вообще нелегко, не так ли?

— Да, — подтвердил Спенсер, — нелегко.

Спенсер ждал лифта в «Савой-плаза». Вестибюль был почти пуст. Только в глубоком кресле дремал мужчина в белом смокинге с красной гвоздикой в петлице. Дверь лифта открылась, и в сопровождении коренастого моложавого человека в темном костюме вышла стройная брюнетка в вечернем платье с высокой прической. Увидев человека в смокинге, она повернула голову и, презрительно усмехнувшись, взглянула на своего спутника. Тот улыбнулся в ответ, обнажив ослепительно белые зубы.

— Тридцать второй этаж, пожалуйста, — сказал Спенсер.

Дверь открыла Луиза. В гостиной было темно. Она взяла его за руку и потянула за собой в комнату. Внезапно она остановилась и, легко качнувшись, прильнула к нему. Он ощущал нежное тепло ее тела под платьем.

— Что случилось, Луиза?

— Ничего, — ответила она. — Я так рада, что ты пришел.

— Где Лэрри? — спросил он.

Она пожала плечами.

— Мне нужно с ним поговорить, — сказал Спенсер. — Я предупредил его об этом.

— Он скоро придет.

Он мягко освободился от ее объятий и взял ее за руки.

— Давай включим свет, — сказал он.

Отстранившись от него, она подошла к стене и включила свет, а затем, обойдя комнату, зажгла все до единой лампы, пока не стало светло, как днем.

— Теперь хорошо? — спросила она.

— Не нужно, Луиза, — утомленно ответил он. — Сегодня не нужно играть.

Она взглянула на него красными, распухшими глазами. Ее лицо казалось почти белым — на нем не было ни румян, ни губной помады, и волосы висели длинными лохматыми прядями.

— Я развожусь с Лэрри, — сказала она.

— Глупости, — ответил Спенсер.

— Я развожусь с ним. Завтра я поговорю об этом с адвокатом. Я больше не люблю его. Он убил мою любовь. Он убил все.

— Я не верю этому.

— Я знаю, что ты не веришь, — сказала Луиза, и голос ее внезапно окреп. — Он твой кумир, он всегда был твоим кумиром. А кумир не может сделать ничего плохого. И даже если этот мерзкий кумир пролез за твоей спиной и отнял у тебя твою девушку, ты все равно его боготворишь.