...Да поможет мне бог

Джексон Феликс

Спенсер положил трубку и вновь взялся за «Стар джорнел», но не мог собраться с мыслями и вникнуть в смысл слов. Почти без всякой надежды на успех он опять набрал номер Лэрри и некоторое время прислушивался к гудкам, подтверждавшим, как и прошлый раз, что телефон свободен. Начиная все больше и больше беспокоиться, он позвонил администратору «Савой-плаза». Ни от Лэрри, ни от Луизы никаких поручений не было.

Он почувствовал острую необходимость что-то предпринять, но что именно? Ему хотелось поговорить с кем-нибудь, но с кем? Говорить стоило только с Лэрри, потому что он один знал все. Может быть, его телефон испорчен или он просто не хочет отвечать. Может быть, он напился и поссорился вчера

с Луизой, а сейчас отсыпается и не слышит телефонных звонков. Спенсер решил пойти к Лэрри и выяснить, в чем дело. Так будет лучше, чем сидеть сложа руки и томиться. Хорошо уже, что нужно будет выйти из квартиры, из этих мрачных четырех стен. Он встал и отворил дверь на балкон. По-прежнему лил дождь — бесконечный серый поток с такого же серого неба... Серо на улице, серо в комнате. Спенсер вздрогнул.

Оставив дверь открытой, он пошел в спальню одеваться. Вот рубашка, вот брюки... Но где же ботинки, коричневые ботинки, которые были на нем вчера? Спенсер, все еще в домашних туфлях, сел на кровать. Подняв голову, он увидел прямо перед собой, в зеркале шкафа, человека с темными взъерошенными волосами, в расстегнутой рубашке, скорчившегося на кровати.

Он встал, чтобы посмотреть на него. Подходя к зеркалу, Спенсер вытягивал шею, пока чуть не коснулся лицом стекла. Он видел это лицо уже много лет и называл его своим собственным: карие глаза, слишком большой рот, средний, слегка изогнутый нос, широкий, в морщинах лоб. По-разному смотрели на это лицо другие: кто со страстью, кто с нежностью, кто с ненавистью, называя его обладателя то ласковыми, то гневными именами. Ему же это лицо ничего не говорило; оно не трогало его; оно было ему безразлично.

Но затем у него мелькнула мысль, что с этим лицом, вернее с человеком, которому оно принадлежит, происходит нечто важное, что этот человек — он сам и что все это происходит с ним. Он не мог закрыть книгу и отложить ее в сторону; он не мог уйти из повествования, которое вел, как ему казалось, кто-то другой, посторонний, — не мог, потому что нельзя ведь уйти от самого себя. Человек и его отражение вновь слились и одно целое, и этим целым был он сам, его жизнь.

Раздался телефонный звонок. Говорил Майлс, который только что прочел утреннюю газету. Голос старика звучал сильно и бодро. Его интересовало, связался ли Спенсер с Марком Хелриджем. Спенсер рассказал ему о своем разговоре с адвокатом, а также об интервью «Дейли уоркер».

— А вы читали это интервью? — спросил Майлс,

— Нет, — ответил Спенсер. — Откровенно говоря, и даже не представляю себе, где мне достать этот номер, но если бы даже и представлял, то дважды подумал бы, прежде чем купить его.

— Странно это слышать от вас, Донован, — отозвался Майлс. — Мы ведь живем в свободной стране, не так ли? — Он хихикнул. — Я попытаюсь раздобыть газету, когда выйду из дому. Я старик и тридцать лет голосовал за республиканцев. Пожалуй, за это время я полностью освободился от всяких подозрительных мыслей. — Неожиданно он добавил: — А нас не подслушивают, а?

— Нет, не думаю, — ответил Спенсер. — Мне... мне это и в голову не приходило.

— Между тем это вполне возможно. За вами ведется слежка, вы знаете? Как говорится в наших современных детективных романах, за вами неотступно следует «хвост», или «тень».

— Откуда вы знаете? — спросил Спенсер.

— Слежку за вами я заметил еще вчера, — ответил Майлс. — Когда мы выходили из здания «Фратернити лайф», я увидел в вестибюле человека, который читал газету. Удивительно, что вы не обратили на него внимания — он держался настолько неприметно, что сразу бросался в глаза. Пока мы ждали машину, он тоже, вышел на улицу. Потому-то я и сказал, что поеду на метро. Мне хотелось убедиться, прав ли я. —

Он опять засмеялся. — Конечно, я оказался прав. Я завернул за угол и стал наблюдать за ним. Он продолжал читать газету, пока вы не решили уйти. После этого он сложил газету, сунул ее в карман и устремился за вами. И все это он проделывал с таким небрежным видом, что о случайности не может быть и речи. Мне уже доводилось видеть таких молодчиков за работой.

Спенсер помолчал, а затем ответил:

— Вот еще одна причина, по которой мне самому не следует ходить за «Дейли уоркер».

— И опять вы не правы, Донован, — решительно заявил Майлс. — Вы ничего не теряете, пока действуете смело и открыто. Но вы ничего не выиграете, если поддадитесь страху и подозрительности. — Он помолчал, а затем спросил: — Знаете что?

— Что?

— Вам нужен адвокат. — И Майлс повесил трубку.

Спенсер хотел снова набрать номер Лэрри, но в это время в передней раздался звонок. Он положил трубку на рычаг и подошел к двери.

— Кто там? — спросил он. Ответа не последовало, но он услышал за дверью какой-то шорох.

— Кто там? — снова спросил он. — Я не открою…

— Открой, пожалуйста, — послышался женский голос.

Спенсер повернул ключ. Вошла Луиза. На ней был легкий плащ и черный берет, в руках она держала саквояж. Вода стекала с ее одежды, капала с рукавов. Она смотрела на него глазами, казавшимися огромными и черными на бледном, омытом дождем лице, и дрожала. Он шагнул ей навстречу, но она, не закрыв двери, молча, стараясь не задеть его, прошла со своим саквояжем в ванную комнату.

16. Воскресенье, 22 июля, 11.00 утра

Луиза разделась, накинула белый купальный халат Спенсера и босиком вернулась в гостиную. Широко расставив ноги, она стояла посреди комнаты и расчесывала волосы его гребенкой. Каждый раз, когда она поднимала руки, засученные рукава халата соскальзывали вниз.

— К прошлому возврата нет, — сказала она. Голос ее звучал безжизненно.

— О чем это ты? — спросил Спенсер. — Где Лэрри?

Луиза пожала плечами.

— Не знаю и знать не хочу. Вчера вечером мы поссорились и он ушел, хлопнув дверью. Я ждала его до двух часов ночи, а затем сложила свои вещи в саквояж и сняла комнату в гостинице «Шерри-Нидерланд».

— Я никак не мог дозвониться к нему, — сказал Спенсер.

— Тебе нужна новая гребенка, — заметила Луиза. Она встряхнула волосы, и они легли ей на плечи такими легкими, пушистыми волнами, словно дождь их и не коснулся.

Спенсер стоял у письменного стола, собираясь закурить. Увидев, что Луиза направляется к нему, он бросил сигарету, повернулся к ней спиной и, подойдя к открытой балконной двери, стал смотреть на дождь. Через мгновение он почувствовал, что Луиза стоит рядом с ним. Она обняла его за шею, не выпуская гребенки из правой руки, и прижалась к нему всем телом.

— Не надо, — сказал Спенсер.

— Почему?

Он взял ее руки и мягко опустил их.

— Я должен во что бы то ни стало связаться с Лэрри. Это... это страшно важно.

Луиза не отодвинулась от него, но руки ее беспомощно упали, и он почувствовал, что она больше к нему не прижимается.

— Я не знаю, где он.

Спенсер подошел к письменному столу и закурил сигарету.

— По-моему, у него какие-то неприятности, — сказала она.

— А именно?

— Вчера, после обеда, к нему приходили два человека из ФБР. Около часа они разговаривали с ним наедине, но он отказался сообщить мне, о чем они беседовали. Он утверждает, что этот визит никакого отношения к нему не имеет, но я ему не поверила.