...Да поможет мне бог
Шрифт:
32. Понедельник, 30 июля, 12.30 дня
Спенсер поднялся со своего кресла. Перед ним вспыхнула лампочка фотокорреспондента, и чей-то голос произнес: «Благодарю вас, сэр». Он улыбнулся или подумал, что улыбнулся. Он ничего не ощущал, кроме пустоты и чувства поражения.
Вокруг него толпились люди, и некоторые из них с любопытством рассматривали
Внезапно около него оказался Ред, а позади него Спенсер заметил Майлса.
— Как вы себя чувствуете, сэр? — спросил Ред. — Был момент, когда я испугался, что вы заболели.
— Сейчас я чувствую себя хорошо, — ответил Спенсер и взглянул на Майлса. Лицо старика приняло какое-то странное выражение, глаза у него блестели. Он молчал.
Зал заседаний быстро пустел. В коридоре Спенсер увидел Корнела, стоявшего с сенатором Купом. Корнел что-то быстро говорил сенатору, а тот, раскрасневшись, молча слушал его. Корнел коротко кивнул Спенсеру, Аарон Куп отвернулся.
На ступеньках Старого здания Спенсера снова окружили фоторепортеры, и он вынужден был задержаться и позировать перед их аппаратами. Майлс и Ред, не останавливаясь, прошли вперед. Один из репортеров спросил, кто такой Майлс, но Спенсер только покачал головой. Фотографы шли за Спенсером до конца лестницы. Здесь к нему с решительным видом присоединился Майлс и тоже дал себя сфотографировать.
— Уже двадцать пять лет мои портреты не появлялись в газетах, — заметил Майлс.
В такси Спенсер спросил Реда:
— Вы видели Майрона Вагнера?
— Нет, сэр, — ответил Ред, и больше они ни о чем не говорили.
Когда они наконец добрались до своего номера, Спенсер почувствовал, что с трудом передвигает ноги. Он подошел к кушетке, сел и вызывающе взглянул на Майлса:
— Ну что ж, говорите!
— А что говорить? — усмехнулся Майлс. — Если бы я знал об этой идиотской затее, то по крайней мере мог бы сказать сейчас: «А что я вам говорил!»
Ред с силой втянул в себя воздух и уставился на Майлса.
— Никаких демонстраций, дитя мое, — сурово предупредил его Майлс. — Свое преклонение перед геройством поберегите на будущее, для других кандидатов. Не растрачивайте его на человека, который погубил свою карьеру и превращает вас в безработного только потому, что мир не соответствует идеалам, придуманным им самим. — Заметив, что Ред хочет что-то сказать, Майлс добавил: — В такие минуты, как сейчас, детей не должно быть ни видно, ни слышно. Им следует пойти в ресторан и заказать обед.
— А я не пойду, — сердито отозвался Ред. Зазвонил телефон, и он взял трубку.
— Вы знаете, Донован, — обратился Майлс к Спенсеру, — я все время недоумевал. С самого начала я знал, что здесь
— Вас вызывает Нью-Йорк, сэр, — сообщил Ред. Спенсер отрицательно покачал головой.
— Узнайте, кто вызывает, — распорядился Майлс. — Попытайтесь быть полезным.
Ред сверкнул на него глазами.
— Вас вызывает миссис Хант, сэр, — сказал он Спенсеру.
Спенсер встал и подошел к телефону. Ред, прикрыв трубку рукой, попросил:
— Не слушайте вы мистера Майлса, сэр! Он не прав, а вы правы. Я это знаю, сэр.
— Спасибо, Ред, — вяло ответил Спенсер и взял трубку.
— Я смотрела передачу заседания, — сказала Луиза, — и хочу, чтоб ты знал это.
— Очень рад.
— Ты еще долго будешь в Вашингтоне? — спросила она.
— Да, завтра состоится еще одно заседание, закрытое. По телевидению оно передаваться не будет.
— Не будет?
— Да, не будет. — Спенсер помолчал. — Комиссия обяжет Лэрри явиться.
— Не беспокойся, мы найдем его. Я уже звонила Дику Поттеру. Лэрри так не отделается. Самолет не может бесследно исчезнуть. Его разыщут. Его найдут, Спенс, и доставят в Вашингтон. — И, не переводя дыхания, она спросила: — По телевидению передали не все заседание. Как оно закончилось?
— Неважно, Луиза, неважно!
— Я хочу тебе еще раз сказать, что я видела передачу и что я горжусь тобой. Скорее возвращайся домой! — воскликнула Луиза.
— Постараюсь, — ответил Спенсер и положил трубку.
Раздался стук. Ред открыл дверь и взял у посыльного несколько телеграмм.
«Ну вот, опять, — подумал Спенсер. — Теперь меня нашли здесь, и все пойдет по-старому: снова начнутся телефонные звонки, письма, газетные заголовки. Это никогда не кончится; это будет продолжаться вечно».
Сделав шаг вперед, он вырвал телеграммы из рук Реда. Тот с ужасом взглянул на Спенсера. Спенсера трясло, как в лихорадке. Он не мог говорить. Он ничего не мог объяснить. Да и к чему объяснять? Он подумал о судьбе Гордона Беквуда.
— Донован, возьмите себя в руки! — донесся до него резкий окрик Майлса. — Дайте мне телеграммы.
Постепенно, словно из рассеивающегося тумана, перед ним снова появилось лицо старика. Майлс пристально и властно смотрел на него. Он взял у Спенсера телеграммы.
— Слушайте меня. Теперь вы будете слушать только меня. Вы правильно поступили, отказавшись от моих услуг сегодня утром, и я ценю это. В отличие от вас я вовсе не жажду попасть в тюрьму. Но сейчас геройские трюки окончены, и вы возьмете меня в адвокаты по той простой причине, что я вам нужен.