...Да поможет мне бог

Джексон Феликс

— Я знаком с содержанием этого заявления, господин председатель, — сказал Спенсер.

— Я хочу прочесть из него один абзац, — заявил Биллинджер. — Вы говорите здесь о члене сената Соединенных Штатов сенаторе Аароне Купе. Я цитирую: «Он [сенатор Куп] начал драку — может быть, с добрыми намерениями, не знаю. Значит, нужно было выйти из нее победителем, иначе могла серьезно пострадать его политическая карьера. На карту было поставлено его место в сенате. Он нуждался в рекламе». — Биллинджер окинул взглядом зал и продолжал читать медленно

и выразительно: — «И вот, леди и джентльмены, сенатор Куп заработал эту известность, такую же известность, какую приобретает убийца, убивающий ни в чем не повинного человека». Кавычки закрываются. — Биллинджер отложил вырезку в сторону. — Это очень сильные выражения, мистер Донован.

— Да, сэр.

— И они применены вами к одному из наиболее выдающихся членов сената Соединенных Штатов Америки, к человеку, посвятившему всю свою жизнь служению на благо американского народа.

Наступила пауза.

— Я полагаю, — заметил Биллинджер, — вы признаете правильность прочитанной мною выдержки?

— Да, сэр.

— У вас действительно было такое мнение о нем в то время?

— Да, господин председатель.

— А теперь вы переменили свое мнение, мистер Донован?

— Нет, сэр.

— Вы хотите сказать, — воскликнул Биллинджер, и лицо его перед телевизионной камерой выразило величайшее изумление, — вы хотите сказать, что и сегодня сравнили бы сенатора Соединенных Штатов с убийцей невинного человека?

— Возможно, что сегодня я сформулировал бы свою мысль иначе, — ответил Спенсер, — но своего мнения я не изменил.

— Спасибо, мистер Донован, — поблагодарил Биллинджер. — Ну а сейчас, если у кого-либо из членов комиссии...

— Господин председатель... — сказал Спенсер.

— Слушаю вас.

— Позвольте мне снова спросить, какая связь между делом Гордона Беквуда, моим мнением о сенаторе Купе и целью сегодняшнего заседания?

— Свидетель обязан согласиться с тем фактом, что комиссия сама определяет линию допроса, — ответил председатель. Затем он повернулся к Корнелу и кивнул ему головой.

Корнел взглянул на листок бумаги, который был у него в руках. Спенсер не мог его разглядеть, но ему показалось, что эта какая-то фотокопия; возможно, фотокопия его письма.

— Мистер Донован, — начал Корнел, — когда вы выступали в качестве защитника мистера Беквуда после ухода из названной вами адвокатской фирмы, вы, как я полагаю, получали гонорар за свои услуги?

— Да, получал, сэр. — Конечно, это было его письмо!

— Вам заплатил сам мистер Беквуд?

— Да, сэр. Он внес некоторую сумму вначале, когда я занялся его делом, а после его смерти еще какую-то сумму в счет моего общего гонорара уплатила мне миссис Беквуд.

— Вы получали какую-нибудь дополнительную плату из других источников?

— Нет, сэр.

— Гонорар, полученный вами от мистера и миссис Беквуд, был единственным вознаграждением за ваши услуги в качестве адвоката?

— Да, сэр.

Корнел взглянул на Биллинджера,

и тот небрежно спросил:

— Что бы вы ответили, мистер Донован, если бы я сказал вам, что мы располагаем сведениями, согласно которым вы якобы получали деньги из определенного источника, близкого к правительству Советского Союза?

— Я бы ответил, господин председатель, что это ложь.

— По тем же сведениям, вы вступили в тысяча девятьсот сорок пятом году в коммунистическую партию.

— Я уже давал показания на этот счет, сэр.

— Вы показали, что не состоите и никогда не состояли членом коммунистической партии.

— Да, сэр.

— И вы по-прежнему подтверждаете свои показания?

— Господин председатель, — резко заявил Спенсер, — перед тем как отвечать на вопросы, я давал присягу. Я и сейчас нахожусь под присягой. Если комиссия сомневается в том, что я говорю правду, то я предлагаю комиссии на основании имеющихся у нее данных доказать мою виновность и передать дело в суд для привлечения меня к ответственности за дачу ложных показаний. А до тех пор прошу комиссию считать, что мои показания, данные под присягой, полностью соответствуют действительности.

В зале снова послышались отдельные хлопки, но они тут же прекратились, как только председатель постучал молотком.

— Мистер Донован, — произнес Биллинджер, — вы сами попросили назначить слушание вашего дела, и комиссия предоставляет вам возможность ответить на обвинения и полностью себя реабилитировать. А если вы находите, что некоторые вопросы повторяются, то, уверяю вас, их задают лишь в ваших интересах и в интересах истины.

— Благодарю вас, господин председатель, — ответил Спенсер.

— Господин председатель, разрешите мне задать вопрос свидетелю, — обратился к Биллинджеру конгрессмен Нисбет.

— Пожалуйста, конгрессмен.

— Я хочу на минутку вернуться к делу Беквуда, мистер Донован. Чтобы защищать Беквуда, вы оставили довольно выгодную работу, не так ли? Я не думаю, что эта перемена оказалась выигрышной для вас в материальном отношении.

Конгрессмен взглянул на Спенсера, ожидая ответа. Но Спенсер молчал, и Нисбет заговорил снова.

— Мне кажется, что в данном случае вы поступили довольно необычно, необычно даже для человека с твердыми убеждениями.

Ему снова пришлось ждать. Наконец Спенсер сказал:

— Вполне допускаю, что вам так кажется, сэр, — он сделал ударение на слове «вам».

Нисбет энергично закивал головой.

— Конечно, мистер Донован. Так вот, вы не помните, хотя бы приблизительно, какую сумму составил ваш гонорар по этому делу — я имею в виду общую сумму?

Спенсером овладевала злость, но он сдержал себя.

— Могу заверить вас, господин конгрессмен, что сумма была не очень велика. К счастью, я всегда был обеспеченным человеком — после того как получил наследство, сэр, — и в известной степени могу позволить себе делать то, что мне нравится.