«...И ад следовал за ним»

Хантер Стивен

— Мел, я пытаюсь выяснить, какое федеральное ведомство обосновалось в тысяча девятьсот сорок третьем году в тюрьме штата Миссисипи. По какой-то причине военные туда пришли и забрали все в свои руки. Я хочу знать, зачем им это понадобилось и когда они передали тюрьму обратно и при каких обстоятельствах.

— Тюрьму штата?

— Точнее, исправительную колонию. Для цветных. Она находится в верховьях реки Яксахатчи, в округе Фивы. Белому человеку в этих местах лучше не появляться.

— Не сомневаюсь, — сказал Мел. — Хорошо, Сэм, я попрошу кого-нибудь из своих ребят связаться с тобой. Когда тебе нужно получить ответ?

«Вчера!» —

мысленно воскликнул Сэм.

— Чем раньше, тем лучше.

— Тогда я сразу же засажу своего паренька за работу.

Паренек, назвавший писклявым голосом свое имя, которое сразу же вылетело у Сэма из памяти, работал неторопливо, но зато дотошно. Он перезвонил лишь через два дня — нет смысла говорить, что для Сэма эти два дня стали сущим мучением.

После предварительных любезностей паренек — Гарольд, вот как его имя! — перешел к делу.

— Да, сэр, я проверил в министерстве обороны, и вы были совершенно правы: в Фивах действительно находилась воинская часть.

Сэм весь превратился в слух.

— Точнее, это была военно-медицинская часть. Я отправился в архив, назвал фамилию конгрессмена и поговорил с одним сотрудником. Как выяснилось, речь шла о некой части номер двадцать восемь ноль девять, занимавшейся исследованием тропических заболеваний. Наверное, эти люди изучали тропические болезни и искали методы лечения, поэтому им надо было находиться где-нибудь в джунглях.

— Понятно, — сказал Сэм, записывая информацию. — Очень хорошо. Что-нибудь еще?

— Само дело мне не показали. Я лишь упросил того сотрудника его просмотреть.

— Ага, — сказал Сэм.

— Да. Но кое-что мне все же удалось узнать. Этой частью номер двадцать восемь ноль девять командовал некий майор Дэвид Стоун. То есть доктор медицины, майор медицинской службы Стоун.

Сэм записал фамилию и звание.

— Но если вы надеетесь что-нибудь узнать у этого Стоуна, мистер Винсент, можете об этом забыть. Я проверил по данным министерства обороны и выяснил, что наш майор Стоун скончался в тысяча девятьсот сорок пятом году. Так что этот тупик.

— Скончался от чего?

— Сэр, я не знаю. Об этом не сказано, и никто ничего не знает. Вам нужно каким-то способом добраться до самих архивов.

Глава 18

В абсолютном мраке появилась трещинка, расширившаяся до потока ослепительного света. Кто-то открыл крышку «гроба». Эрл, находившийся в полубессознательном состоянии, никак на это не отреагировал.

— Ого, ну от него и вонь! Ни один нормальный человек так не воняет, это точно.

— Обдай его.

Не успел Эрл опомниться, как его ударила струя воды под большим давлением, отбрасывая его в сторону. Он съежился под ее напором, ибо струя била, истязала его, швыряла на грубый бетон. Вода обливала его с ног до головы, затем сосредоточилась на ягодицах, где было больше всего грязи, и долго врывалась в самые нежные и мягкие места, причиняя непрерывную мучительную боль.

Вода была такая холодная, что вскоре все тело Эрла забилось в неудержимых судорогах. Какое-то мгновение он никак не мог взять в толк, что происходит. Наверное, то же самое испытывает лунатик, когда, очнувшись от сна, обнаруживает, что споткнулся на верхней ступени и начал долгое и жуткое кувыркание вниз по лестнице.

Наконец струя иссякла. Грубые

руки схватили Эрла и, вытащив из бетонной ямы, швырнули на землю. Эрл расправил затекшие члены, которые провели без движения бог знает сколько времени, и мышцы, распрямляясь, послали мозгу новые сигналы боли. Однако он, оглушенный, нисколько этому не обрадовался.

— Ты не находишь, что выглядит он препогано?

— Точно. Ни один белый человек до такого не опустится. Наверное, он не белый.

— Он не белый. Он грязный ниггер, вот и все.

— Ребята, обдайте его снова водой. И хорошенько. В первую очередь отмойте задницу от дерьма, а то мухи сойдут с ума от радости. Великан хочет, чтобы перед доктором он предстал чистый и вымытый. Доктор вколет ему, что надо.

Струя воды снова сбила Эрла с ног, но на этот раз охранники распяли его на земле животом вниз, и тот, что со шлангом, действительно прошелся по самым грязным местам. Затем Эрла подняли на ноги. Не в силах стоять, он опустился на одно колено, но его снова рывком поставили на ноги.

— Парень, нести тебя точно никто не будет, можешь не сомневаться. Так что иди сам туда, куда мы скажем, или я прямо здесь пущу тебе пулю в затылок, и пусть твой труп дожирают свиньи.

Эрл не мог сосредоточить взгляд, не мог говорить. Пересохшие губы растрескались, мышцы дрожали. Он даже не подумал о том, что стоит совершенно обнаженный перед одетыми охранниками; он не испытал никакого стыда, потому что еще не чувствовал себя в достаточной степени человеком. Эрл лишь ощутил что-то странное — сознание того, что он жив. Однако в этом не было ни радости, ни душевного подъема, простая констатация факта. Охранники подтолкнули его в спину, и Эрл, шаркая ногами, побрел к «дому порки».

Там, в кабинете Великана, его укутали в одеяло.

Он стал ждать.

Наконец в кабинет вошли Великан и какие-то другие люди. Великан, наклонившись к Эрлу, взял его за подбородок, поднимая лицо. В глазах Эрла запрыгали зайчики; заморгав, он дернул головой, но Верзила крепко держал его своими лапищами.

Что-то холодное и круглое прикоснулось к его груди, и Эрл, с трудом порывшись в спутанных воспоминаниях, наконец отыскал этому название: стетоскоп. Понятие «стетоскоп» было связано с понятием «врач», а отсюда следовало понятие «медицинское обследование».

— Что ж, сердце у него на удивление хорошее. Зрачки расширенные, такими они останутся еще день-два. Ему нужно хорошее питание, отдых, постепенное занятие физическими упражнениями. Вижу, он весь искусан; надо ввести пенициллин на случай заражения. Немного времени, и он придет в себя. У него нет ничего такого, что нельзя было бы вылечить несколькими уколами.

— Но времени у нас нет, даже немного, — сказал Великан. — У нас есть только сейчас.

Однако врач, если это действительно был врач, продолжал разглядывать Эрла с неприкрытым любопытством. Эрл сделал над собой усилие, чтобы не смотреть ему в глаза, ибо за подобное дерзкое нарушение порядков его ударили бы дубинкой по затылку. Впрочем, глаза его все еще не обрели в полной мере способность видеть, и каждый раз, когда он моргал, комнату разрывала ослепительная молния. Наконец ему удалось разглядеть человека поразительно мирной внешности, опрятного, скромно одетого, аккуратно причесанного. В глазах врача горело пытливое любопытство. Он оглядел Эрла с ног до головы.