«...И ад следовал за ним»
Шрифт:
— Нет, Эдди, меня ждут дела. Ты... э... хорошо знаешь город?
— Не особенно, сэр. Я из Нового Орлеана. Не люблю бывать в этих жарких маленьких городках.
— Что ж, в таком случае, полагаю, нам лучше всего начать с муниципалитета или полицейского участка. Перед тем как двинуться дальше, мне бы хотелось переговорить с официальными властями.
— Да, сэр. Думаю, тут я смогу вам помочь.
Эдди достаточно быстро отыскал то, что было нужно Сэму: на одной стороне улицы стояла городская ратуша, а напротив нее здание полицейского участка с припаркованными возле него мотоциклами и патрульными машинами.
Сэм
Войдя в вестибюль, он справился у клерка за столом, получил указания и пошел по коридору, разыскивая кабинет городского прокурора. Найти его оказалось нетрудно, и Сэм, шагнув в стеклянные двери с надписью «ТОЛЬКО ДЛЯ БЕЛЫХ», очутился в просторной приемной с кожаными креслами и иллюстрированными журналами на столике. В приоткрытую дверь с надписью «ТОЛЬКО ДЛЯ ЦВЕТНЫХ» была видна другая приемная, обставленная убогой мебелью и забитая несчастными неграми. Сэм повернулся к сидящей за письменным столом секретарше, белой женщине с аккуратно уложенными волосами, которая заправляла здесь всем по праву сурового лица и обилия косметики.
Он протянул свою визитную карточку.
— Да, сэр?
— Мэм, мне хотелось бы узнать, смогу ли я переговорить с мистером... — Сэм замялся, вспоминая фамилию на табличке, — с мистером Каррузерсом.
— По какому вопросу вы хотите с ним встретиться? — спросила секретарша, одарив его южной улыбкой, которая ровным счетом ничего не значила.
— Мэм, я сам долгое время работал прокурором и лишь недавно оставил свою должность вследствие недоразумения на выборах. Мне хотелось бы переговорить со своим коллегой.
— Вы отсюда, из Миссисипи?
— Нет, мэм. Я приехал к вам издалека. Западный Арканзас, округ Полк. Все это указано в карточке.
— Хорошо, я сейчас узнаю.
В конце концов к Сэму вышел не Каррузерс, а некий мистер Редфилд, заместитель городского прокурора. Подчеркнуто не обращая внимания на толпящихся в приемной чернокожих, он сердечно пожал Сэму руку и провел его в маленький уютный кабинет. Пока они шли, Сэм лихорадочно рылся в памяти и наконец понял, почему Редфилд согласился его принять: они встречались в 1941 году на каком-то съезде в Атлантик-сити, на котором собрались прокуроры провинциального Юга незадолго до начала войны.
— Рад видеть, что вы вернулись живым и здоровым, мистер Редфилд, — сказал Сэм.
— Увы, мне так и не дали возможность отправиться на войну, — ответил тот, открывая дверь в маленький уютный кабинет. — Все четыре года, пока вы, ребята, развлекались, я проторчал здесь, разбираясь с теми, кто уклонялся от призыва. Где вы встретили победу? В Европе, не так ли?
— Да. Я служил в артиллерии.
— Получили какие-нибудь награды?
— Да нет, я просто делал свое дело. Рад, что возвратился домой целым и невредимым.
Достав из шкафчика бутылку бурбона, Редфилд налил себе и гостю. Бурбон оказался замечательным. Редфилд и Сэм уселись в кресла и принялись
Он рассказал все, в заключение поделившись своим беспокойством относительно предстоящей поездки.
— Ну, — сказал Редфилд, — если честно, я мало что могу сообщить о Фивах. Это вверх по реке, и между нами еще два округа. По пути ничего, кроме заболоченных проток, диких негров и индейцев-чокто, охотящихся на аллигаторов и зубаток, а потом начинаются густые сосновые заросли, совершенно непроходимые. По крайней мере, для белого человека.
— Понимаю.
— Не представляю, зачем кому бы то ни было отправляться туда по своей воле.
— Видите ли, Редфилд, на самом деле я не хочу туда ехать. Но я взялся за это дело. Я надеялся, что вы напишете мне рекомендательное письмо или сообщите мне фамилию коллеги, на чье доброе отношение я смогу рассчитывать.
— В большинстве округов этот подход был бы идеален, и мы именно так бы и поступили. Но Фивы — сейчас в Фивах это не пройдет. Там тюрьма, и в этом все дело. Вам надо было бы заручиться поддержкой управления исправительных учреждений штата, но, насколько мне известно, эти ребята очень ревниво охраняют свою территорию. Они не любят чужаков, особенно чужаков с Севера...
— Разве Арканзас — это Север?
— Поймите меня правильно, сэр, я вовсе не говорю, что разделяю подобное мнение, но именно так рассуждают эти люди. Я лишь хочу, чтобы вы правильно представляли себе ситуацию. Они там крепко держатся друг за друга. У них на руках полно цветных, из которых кто-то курит травку, кто-то беспробудно пьет, кто-то наслушался агитации коммунистов с Севера и плюс ко всему этому врожденная склонность негров к анархии и беспорядкам, постоянно выливающаяся в драки, которые они устраивают просто от безделья. Так что у белых и своих забот хватает, понимаете? Я бы не стал туда соваться.
— Ясно.
— Простите меня за то, что я лезу со своими советами, но я бы на вашем месте просто развернулся и отправился обратно на Север. Да, сэр. А потом написал бы этому типу из Чикаго, что все в порядке, беспокоиться нечего, свидетельство о смерти уже в пути. Насколько я понимаю, речь идет об официальном утверждении прав на наследство? После чего я бы обо всем забыл. Конечно, через какое-то время тип из Чикаго начнет засыпать вас гневными письмами, но, черт возьми, он ведь янки, а янки только и умеют, что беситься по каждому пустяку.