...из пены морской. Инверсионная теория антропогенеза

Тен Виктор

Перед нами — яркий представитель поколения людей, по какой-либо причине покинувших морское побережье и приспособивших свой скелет к постоянно испытываемой земной тяжести. Скорее всего, они находились на стадии первой инверсии, когда в результате взаимодействия двух полушарий сформировалось мышление-речь в своей первичной форме, - как «свое иное» разума, как безумие. Они ушли на континент слишком рано, когда еще не были способны сохранить искру, из которой потом мог разгореться огонь разума. В дебрях материка животные инстинкты вновь начали преобладать. Плюс к этому постоянное обитание в условиях земной силы тяжести. В своей первичной форме, форме безумия, мышление-речь еще не представляло собой осознаваемой ценности

и люди, сами того не понимая, отказались от него, перешли к чисто животному существованию. Позвоночник, согласно законам эволюции, приспособился к земной силе тяжести, а зоны Вернике и Брока сохранились в качестве рудиментов. Дальше все пошло по Дарвину: что способствовало выживанию в условиях тропического леса, начало закрепляться, но это был не разум, а шерсть, вытянутая кисть, приспособленная к хватанию за горизонтальные ветки деревьев и т.д.

Откровенный разговор о Рудольфе особенно значим сейчас, потому что наиболее признанной ныне является французская версия родословного древа человека (см. заметку Виноградова выше по тексту), «спрямленная» после открытия М. Лики кениантропа плосколицего. Согласно данной версии, в основании человеческой линии эволюции стоит оррорин, среднее звено представлено плосколицым кенийцем М. Лики, за которым, в свою очередь, следует Хомо рудольфенсис. Все австралопитеки, включая хабилиса («человека умелого») остаются в стороне.

Но и эта версия, как мы видим, не выдерживает критики. В настоящее время попытки антропологов разных стран представить более-менее достоверное родословное древо человека напоминают крыловскую басню «Квартет».

Загадка Homo rudolfensis получает решение только после отказа от симиализма. Рудольф — это факт, а симиализм — концепция. Каждый имеет право выбирать между фактом и концепцией, я выбираю первое.

Глава 3. АРХЕОЛОГИЯ

1. Где серого вещества больше?

Чем разнятся между собой эволюционная антропология и археология палеолита? Антрополог, осуществляющий полевые исследования, — тот же археолог, у которого, как шутят насчет самих себя заядлые археологи-полевики «серого вещества больше под ногтями, чем между ушами». На практике археолог и антрополог часто встречаются в одном лице.

И все же разница существует, она носит методологический характер. В большей степени антропологом, чем археологом, является ученый, специализирующийся на доскональном изучении останков собственно древних людей. Основным методом традиционной эволюционной антропологии является анатомо-морфологический. В большей степени археологом, чем антропологом, является тот, кто осуществляет все реконструкции, опираясь, прежде всего, на ископаемые предметы. Не случайно второе название науки археологии звучит так: «история материальной культуры».

Вердикт о том, являются ли предметы, найденные вместе с останками какого-либо древнего гоминида, артефактами, т.е. искусственными изделиями, или они — творения природы, — выносят именно археологи. Данный вердикт чрезвычайно важен, учитывая, что вся концепция симиализма зиждется на трудовой теории.

В современной эволюционной антропологии, признаваемой академическим миром, кроме симиализма ничего нет. Но ведь симиализм сам по себе теорией не является. Сам по себе он является голой максимой, концептуальным высказыванием, что человек произошел от обезьяны, и более ничем. Почему и как это произошло, — насчет этого придумано много гипотез, но ни одна из них не дотягивает до уровня теории, кроме одной: трудовой теории антропогенеза. В качестве гипотезы она высказывалась давно, но системно обосновал ее впервые Ф. Энгельс во второй половине 19 в. (66).

Хорошая теория должна объяснять большинство фактов, а те, которые не вмещаются в ее рамки, должны выглядеть в качестве исключения, подтверждающего правило.

Вплоть до середины 20 в. трудовая теория оправдывала свое значение единственной внятной теории антропогенеза. Правда, встречались еретики, вроде Б.Поршнева, которые не считали орудийную деятельность критерием разумности. Однако большинство ученых считали, что именно орудийная деятельность объясняет и 1) прямохождение (цель - высвободить руки) и 2) формирование «трудовой ладони» («точный захват») и 3) рост мозга «мало-помалу» по мере усложнения трудовых операций.

Наверно, мы будем не правы, если скажем, будто эта устоявшаяся теория полетела в тартарары из-за лавины открытий (в 60-х — 90-х годах 20 в.) множества неизвестных ранее гоминид. Она устарела в силу более обширных и значимых причин, из-за научной революции как таковой. Здесь надо учитывать не только новые данные о характере орудийной деятельности или о морфологии гоминид, которые — открытия — сами по себе были революционными. Большую лепту внесла генетика, которая своими митохондриальными разоблачениями создала кризис идентичности для человека. А психология, которой ныне не существует, как единой науки, — и только по одной причине: она «разбилась» о скалу сознания?!.. Пусть земля будет пухом этой самоубийце: своим крахом она доказала, что логика «потихоньку-понемногу» не имеет никакого отношения к вопросу происхождения сознания. «Мало-помалу» оно не возникает в мире дикой природы. Даже если в ней, в природе, «жизнедействуют» высокоразвитые организмы, создающие и использующие орудия труда. Самые сложные формы инстинктивного труда и социального поведения не могут перейти в новое качество: в сознание.

2. Проблема первой культуры

Основываясь на типологии каменных орудий, археологи традиционно подразделяют эпоху палеолита на три больших периода: нижний, средний и верхний. Отношение к процессу антропогенеза имеют первые два. Средний палеолит, или мустье, традиционно связывается с неандертальцами, которые считались предками кроманьонцев, которых, в свою очередь, относили к неоантропам. Ныне большинство антропологов придерживаются точки зрения, что неандертальцы не являлись предками ни кроманьонцев, ни неоантропов. Т.о. даже на уровне среднего палеолита, времени, которое хронологически ближе к нам в десятки раз, чем эпоха, когда начался антропогенез, - даже здесь далеко не все ясно. Непонятно, кто за кем шествует.

Те миллионы лет, которые вмещает в себя нижний палеолит, традиционно подразделялись на шелль и ашель. Основным орудием труда в шелльско-ашельскую эпоху, которая еще недавно признавалась в качестве древнейшей, было ручное рубило.

После открытий Лики в Восточной Африке была выделена т.н. «олдувайская культура», иначе именуемая «галечной», которая ныне считается самой древней археологической культурой. Подразумевается, будто носителями ее являлись Хомо хабилисы («человеки умелые», второе название «презинджантропы»). Нижний палеолит подразделяется теперь на олдувай, шелль и ашель (в иных реконструкциях — олдувай и ашель).

Археологов такое членение пока устраивает, а вот антропологов — нет. Ложку дегтя влил в свое время еще Луис Лики, отказав «своим» хабилисам в праве именоваться предками людей и носителями первой культуры на Земле. Большинство современных антропологов считают хабилисов последними австралопитеками, а не первыми людьми (см. заметку Виноградова выше по тексту). Австралопитеков же исключили из череды наших предков.

Констатируем: между археологами и антропологами существует системное противоречие в оценке создателей первой каменной индустрии. Археологи выделили по камням олдувайскую культуру, как первую в истории человечества. Антропологи отрицают не только факт, что ее носители являлись первыми людьми, но даже тот факт, что хабилисы развивались в направлении очеловечения.