...Специального назначения
Шрифт:
Маршала Советского Союза Константина Константиновича Рокоссовского все ценили, уважали и любили. Временами он бывал строг, но никогда никого зря не обидел.
Каков-то будет новый командующий фронтом? Конечно, на эту тему разговоров не вели. Думали про себя. Впоследствии мы убедились, что наши опасения были напрасны.
Отстояв и расширив наревские плацдармы, наши войска перешли к обороне. По приказанию командира бригады 5-й батальон, понесший значительные потери, был заменен 7-м батальоном майора Исаева. На наревском плацдарме батальоны пробыли до конца ноября. Они подготовили подвижные отряды заграждений, укрепили минами
За ноябрь 7-й батальон произвел сплошное разминирование части плацдарма, отвоеванного у противника в результате октябрьских боев. В начале декабря все батальоны бригады были выведены в резерв и в течение месяца занимались боевой подготовкой. К этому времени все батальоны бригады находились в резерве. В штабе приводили в порядок документацию. Инженер-майор Фишкин подводил итоги боевой деятельности бригады за шесть месяцев — с июня по декабрь 1944 года.
Когда работа была закончена, полковник Соколов заметил:
— А цифры получились солидные: мин установлено за этот срок около семидесяти двух тысяч, обезврежено более ста тысяч своих и вражеских, разминировано более ста мостов, разведано восемь с половиной тысяч километров маршрутов, более ста городов и крупных населенных пунктов. Силами бригады уничтожено сто двадцать танков, бронетранспортеров и бронемашин и более восьмисот солдат и офицеров…
Вперед, к Одеру!
Пожалуй, нигде так не привыкаешь быстро к товарищам и временному жилью, как на войне. Видимо, все здесь воспринимается более обостренно. Люди в боевых условиях скорее раскрываются, а походная палатка, землянка, крестьянская изба, куда забросит капризная фронтовая судьба, становится почти сразу же близкой и родной.
Во всяком случае, с помещичьим домом в Синоленке — нашим «палацем», расставались с чувством глубокой грусти. Ведь здесь, в непривычном для фронта комфорте, мы прожили больше четырех месяцев!
В обыденности боевых дел, когда один трудный день сменялся еще более напряженным, время от времени случались мелкие происшествия, надолго запоминавшиеся благодаря своей курьезности, дававшие разрядку постоянно напряженной нервной системе.
Так, в штабе бригады долго подтрунивали над майором Фишкиным: «Ну как, оприходовал мину?»
Исключительно пунктуальный и аккуратный, Фишкин вел в оперативном отделе журнал боевых действий, оформлял карты минных полей и отчетную документацию по ним. Как-то пришло донесение об установленных минах из 5-го батальона. Тщательно проверив все цифры, Фишкин обнаружил, что количество мин по отдельным полям и общий итог не сходятся. Нет одной. В батальон летит радиограмма. Ответа нет. Снова запрос. Тогда от комбата примчался на мотоцикле сержант и вручил Фишкину боевую мину.
Разобиженный Александр Иосифович побежал жаловаться начальству. Однако у всех нас эта остроумная шутка вызвала улыбки, хотя, конечно, одобрить доставку боевой мины в штаб было нельзя.
К 1 января 1945 года штаб и основные силы бригады передислоцировались на юго-запад и расположились в лесу, десятью километрами западнее города Гарволин. Только 4-й и 5-й мотоинженерные батальоны оставались в полосе 47-й армии, занимавшей оборону за Западным Бугом и Вислой. В батальонах строго по расписанию продолжались занятия. Штаб бригады организовал показ боевой техники для всего личного состава.
На
Услышав такое обращение, генерал Иоффе нахмурился:
— Что за обращение, товарищ майор! Есть устав, извольте его выполнять.
Показные занятия прошли хорошо. Личный состав ознакомился с возможностями боевой техники, имеющейся на вооружении бригады. Это было особенно важно для вновь поступившего пополнения.
Занятия с пополнением велись с большим напряжением по десять — двенадцать часов в сутки. Хотелось, чтобы молодые саперы вступили в бой как можно лучше подготовленными. А новые жестокие сражения были не за горами.
* * *
В начале января 1945 года войска 1-го Белорусского фронта занимали оборону начиная от Юзефува и далее на север по восточному берегу Вислы до устья Западного Буга. Фронт удерживал два плацдарма — магнушевский и пулавский.
Утром 3 января из штаба инженерных войск фронта прибыл мотоциклист со срочным пакетом. В пакете был приказ генерала Прошлякова к 6 января передать 2-й и 3-й батальоны в оперативное подчинение 61-й армии, а 1-й и 7-й батальоны ввести в полосу 5-й ударной армии. Два батальона, 6-й электризованных заграждений и 8-й специального минирования, оставались в резерве начальника инженерных войск фронта.
Отмечая на карте места сосредоточения батальонов, приданных 61-й и 5-й ударной армиям, полковник Соколов заметил:
— Против магнушевского плацдарма. Отсюда, видимо, будет наноситься основной удар. Нашим придется нелегко.
В эти дни полковник Соколов спал не больше четырех часов в сутки. Так же напряженно работал и штаб. Прежде всего провели занятия с командирами батальонов и офицерами штаба. Вначале на картах, а потом и на местности изучили маршруты предстоящего движения. По материалам, полученным в штабе инженерных войск фронта, ознакомились с обороной противника. Командиры батальонов уточнили с представителями общевойсковых и танковых частей вопросы взаимодействия. Заместитель начальника технического отдела майор Куберский провел занятие по изучению новейших мин гитлеровской армии. Специальные занятия, посвященные предстоящим боевым действиям, затем были проведены с личным составом всех подразделений.
10 января в штаб бригады приехал командир 1-го батальона майор Фролов. Обычно спокойный, даже несколько флегматичный, он на этот раз был взволнован. Фролов коротко доложил генералу:
— 1-му и 7-му батальонам приказано обеспечить ввод в прорыв 2-й танковой армии. С начинжем армии прикинули необходимое количество проходов. С имеющимися сейчас силами не справимся…
— Ну а сколько, по вашему расчету, нужно проделать проходов? — спросил Михаил Фадеевич.
Фролов назвал солидную цифру. Иоффе помолчал, подумал, наконец медленно, подчеркивая каждую фразу, сказал: