0:1 в первом тайме
Шрифт:
Манджаро как-то криво усмехнулся. Ни слова не сказав, он неловко пожал руку Манюсю.
Так неудачно закончилась попытка объединить «Сиренку» и «Ураган». Однако, несмотря на доводы пана Лопотека и надежды Манджаро, большинство игроков «Сиренки» были рады такому исходу. «Обойдемся как-нибудь сами», — думали ребята. Объединение с «Ураганом»
Утром во вторник на совещании всей команды была избрана делегация, которой предстояло отправиться на Маршалковскую, в редакцию «Жиця Варшавы». В состав делегации вошли Манджаро, Чек и Кшись Слонецкий. Тадек Пухальский был в обиде, что его, знаменитого знатока футбола, снова обошли, однако ребята ему объяснили, что слишком много народу в редакцию посылать нельзя. Без четверти пять ребята были уже у входа в здание «Жиця Варшавы».
— Вам куда? — спросил швейцар, подозрительно глядя на вытертые штаны Манюся и продранную на локтях рубашку Манджаро.
— Мое почтение! — приветствовал его как всегда любезный и улыбающийся Чек. — Мы по делам спорта. Хотим записаться на турнир.
— Второй этаж, комната двадцать: три.
Ребята взбежали на второй этаж и остановились пораженные. В широком коридоре стояли шум и толкотня, как у ворот стадиона во время международной встречи.
— Говорил я, что нужно торопиться! — волновался Кшись.
Чек почесал за ухом.
— Пропали мы, братцы! Очередь больше, чем в универмаге на Вольской. Надо справиться, не дают ли номерков. — Нахлобучив шапку на лоб, подтянув спадающие штаны. Манюсь, работая локтями, нырнул в толчею.
— Не пропускайте его! — раздались сзади возмущенные крики.
— Становись в очередь, а то по уху заработаешь! — предупредил его рослый парень в купальной шапке.
— Спокойствие, граждане, я только за справками и советом.
— Не пускайте его! — верещал кто-то в конце коридора.
Но Чек был уже недалеко от желанных дверей. За матовым стеклом, на котором виднелась надпись «Отдел спорта», двигались тени. Рядом с. собой он увидел равнодушное лицо Королевича и широкие плечи Скумбрии.
— Почтение! — приветствовал он их насмешливой улыбкой. — Как вы себя чувствуете после отпуска?
Королевич скривился и неопределенно пожал плечами: его трудно было вывести из равновесия. Скумбрия окинул Чека полным ненависти взглядом.
— И вы сюда? — Он насмешливо улыбнулся.
— И мы сюда, — рассмеялся Манюсь ему в лицо.
— Эту мелюзгу не запишут, — пробормотал Королевич, обращаясь к Скумбрии.
Тот рассмеялся:
— Ничего, пригодятся: будут нам мяч подавать.
— Когда будете его из своих ворот вытаскивать, — нашелся Манюсь и весело расхохотался.
Вслед за ним рассмеялись
— Ты из какой же команды? — покровительственно похлопав его по плечу, спросил здоровый верзила.
— Я с Воли, с Гурчевской улицы. Наш клуб называвши «Сиренка», запомни хорошо, еще не раз о нем услышишь.
— А я с Жолибожа. У нас команда первый класс, — похвастался детина.
Манюсь не хотел остаться в долгу. Состроив важную мину, он бросил мимоходом:
— У нас тоже солидная организация. Имеем хорошего тренера.
В глазах верзилы зажглось любопытство:
— Кто у вас?
— Стефанек. Вацлав Стефанек.
— Этот, из «Полонии»? Не может быть! — воскликнул верзила, с уважением взглянув на Чека.
— Брехня! — вмешался Скумбрия. — Нет у Стефанека другой работы, как такую мелюзгу тренировать!
Манюсь прищурился:
— Не веришь — приходи в среду в пять часов к нам на поле. Убедишься сам.
— Брехня! — повторил Скумбрия. — Ты стащил у него мяч, а он же тебя будет тренировать?
Манюсь весь ощетинился, точно готовясь к драке. Его раздражало то, что Скумбрия вмешался в разговор, и вместе с тем он чувствовал, что перехватил малость, рас: сказывая о тренере. Ведь на самом деле Стефанек только пообещал прийти к ним на поле, а о том, что собирается их тренировать, он не обмолвился ни словом. Это он сам. Чек, в своем воображении уже назначил Стефанека тренером «Сиренки». Да, нехорошо вышло! Но не мог же он не поднять брошенной перчатки.
— Что ты можешь знать, — крикнул он Скумбрии, — если два дня просидел в милиции? Стефанек подарил нам мяч и пообещал, что будет у нас тренером.
— Все равно вам ничего не поможет, — презрительно усмехнулся Королевич.
Манюсь уже собирался ответить острым словцом, но дверь с матовым стеклом широко распахнулась, и на пороге появился высокий, плечистый мужчина.
— Пять следующих! — закричал он.
Несмотря на шум, все его расслышали. У двери образовалась такая давка, что никто не мог протиснуться в комнату.
— Потихоньку, друзья, потихоньку, — стоя в дверях, успокаивал их журналист. — Не толкайтесь, а то мы прекратим запись. Прошу входить в порядке очереди.
Однако ни просьбы, ни угрозы редактора спортивного отдела не помогли. Толпа ребят с шумом продолжала напирать к заветной двери. Образовалась пробка. Темперамент юных футболистов взял верх над рассудком. Началась давка, подобная той, что бывает при опасном положении у футбольных ворот на соревнованиях в пригородах Варшавы.
Если бы не трезвый ум и не спокойствие журналиста, юные любители футбола разнесли бы весь коридор с. его сверкающими на дверях табличками.