04.1912
Шрифт:
— Всё хорошо, тише, тише, — Джо обхватил её за трясущиеся плечи и ещё крепче прижал к себе. Лиззи содрогалась, как умирающая, и её голова без устали моталась из стороны в сторону. — Тише, сестрица. Тише… тише…
— Т-ты не понимаешь, — настойчиво пробулькала Лиззи рвущимся глухим голосом и сползла ниже. — Т-ты ничего н-не понимаешь… ничего!
Её руки вдруг налились такой силой, что Джо даже услышал, как хрустнула его шея. В глазах у него потемнело, а лёгкие налились свинцовым жаром, и Джо рванулся из безумных объятий Лиззи — но она не отпустила
— Эт-то всё не так… не так, как ты думаешь! Это ужасное место!
Хватая ртом воздух, Джо обрушился на пол и тут же отполз от Лиззи подальше. По пути он сдвинул несколько платьев с вывернутыми карманами и совсем сломал шкатулку, от которой отвалилась крышка, но сейчас это его совсем не волновало. Джо обречённо привалился к комоду и просвистел:
— Любая больница — не курорт, Лиззи…
— Это не больница!
Трясущаяся и согбенная, Лиззи поднялась с колен и застыла с письмами в руках. Её пальцы были белыми, лицо — алым, а глаза — пустыми, но сияли они ярче многоликого хоровода звёзд. Лиззи шагнула вперёд и пригвоздила Джо к комоду одним хлёстким выкриком:
— Это сумасшедший дом!
Она рванулась к двери, схватилась за ручку и дёрнула ту на себя так, что дверь затряслась и застонала. Лиззи чертыхнулась от души, как не полагалось чертыхаться воспитанным юным девушкам, дёрнула задвижку и пинком раскрыла дверь. На пороге стояла осунувшаяся, серая, как призрак мрачной прачки, Мэри Джеймс.
Джо отполз бы ещё дальше, но ему мешал комод. Он снова ударился о твёрдый острый угол и замер. Его сердце колотилось тяжело и размеренно, как будто отсчитывая последние удары в жизни.
Мэри смотрела на Лиззи тусклыми красными глазами, под которыми набрякли сизые мешки. Уголки губ Мэри были опущены, кругом них изломами темнели унылые, усталые морщины. Казалось, кто-то стёр с её лица все живые краски, оставив только серые, чёрные и белые тона. Мэри выглядела как покойница, уложенная в гроб.
— Ты! — выдохнула Лиззи и указала на Мэри письмами.
Мутный, безжизненный, как у полудохлой рыбы на прилавке, взгляд Мэри пробежался по письмам и вернулся к Лиззи. Затем она быстро посмотрела на Джо, пожала плечами и вошла в каюту. Спокойным и отточенным движением она заперла за собой дверь и снова затихла — бездвижная и лишённая каких бы то ни было эмоций.
— Да, — просто подтвердила Мэри. — Если ты хочешь поговорить со мной, время уже давно пришло. Я потеряла работу, Лиззи. Теперь мы можем говорить столько, сколько тебе захочется, пока не приплывём в Америку, а что делать дальше, я не знаю.
Сердце Джо на мгновение забилось тише. Лиззи пропустила величественно спокойные слова Мэри мимо ушей и попятилась, агрессивно наклоняя голову, как норовистая коза.
— Я всё знаю! — вдохновенно выпалила она. — Слышишь, я всё знаю! Ты… ты солгала мне!
— Да, — сказала Мэри бесцветным голосом и краешком глаза снова посмотрела на Джо. — Лиззи, чтобы это обсудить, мы должны остаться вдвоём. Я не
— Нет! — отрезала Лиззи и заслонила Джо собой. — Он никуда не уйдёт!
Джо медленно стал подниматься на безвольных, ватных ногах. Они не слушались его, не гнулись, разъезжались, и он покачивался, не в силах обрести равновесие. Джо вцепился Лиззи в плечо и весомо промолвил:
— Нет, я пойду. Мне надо идти.
— Ты никуда не пойдёшь! — Лиззи сдавила его раненую ладонь так, что Джо охнул, и процедила: — Ты обещал, что мы будем как брат и сестра, мне нечего от тебя скрывать, и ты будешь это слушать вместе со мной, потому что это касается и тебя, если ты действительно мой брат!
Тусклые равнодушные глаза Мэри приоткрылись шире.
— О чём ты говоришь, Лиззи?
Лиззи гордо вскинула ладонью вверх свою израненную руку, насильно подняла в таком же жесте и руку Джо. Мэри прикрыла рот ладонью и зашаталась. Казалось, она вот-вот обрушится на пол.
— Мы пообещали быть вместе всегда-всегда! — процедила Лиззи. — До самого последнего мига! И мы кровью это скрепили, Мэри, слышишь: кровью! Теперь он мне брат, а я ему — сестра, так что он останется здесь!
Несколько кратких мгновений Лиззи и Мэри мерили друг друга взглядами. Джо, остолбенелый и мёртвый внутри, не смел шевельнуться, дохнуть, моргнуть — он ждал, чем разрешится это противостояние.
Уступила Мэри. Она устало выдохнула, и её плечи грустно ссутулились. Когда Джо увидел её впервые, она показалась ему высокой и статной, пусть и не слишком привлекательной. Сейчас Мэри была маленькой и чахлой, с впалой грудью, согбенной спиной и тонкими слабыми руками, словно повидавшая немало горестей в жизни тридцатилетняя женщина.
Мэри прошла к креслу, в котором лежали грудой платья, села и положила платья к себе на колени.
— Хорошо, — сказала Мэри ровным и совершенно бесчувственным голосом, — пусть будет так.
Лиззи в первое мгновение растерялась. Она приоткрыла рот, издала задумчивое мычание и потрясла головой, но не вымолвила ни слова. Письма, которые она сжимала с настойчивой яростью, выпали у неё из рук.
— Хорошо, — повторила Мэри, — тогда я начну. Я понимаю, о чём ты хочешь меня спросить. Как давно мама находится в Кейн Хилле, верно?
Лиззи клацнула зубами, закрывая рот, и сильно, энергично кивнула. Мэри сжала подлокотники кресла. Её глаза сверкали, как два драгоценных сапфира на дне глубокого тёмного колодца.
— Мама там с тех пор, как ты живёшь со мной.
— Почему? — хрипло прокаркала Лиззи и подалась вперёд.
— Потому что она больна, — Мэри со свистом выпустила воздух из груди и скрестила руки на груди. — Она ужасно больна.
Лиззи бесцельно подняла с пола лёгкую газовую шаль и пропустила её меж пальцев.