04.1912

Susan Stellar

В четырнадцать часов и тридцать минут пароход «Балтик», один из кораблей «Уайт Стар Лайн», также направил предупреждение на «Титаник».

«Капитану Смиту, «Титаник». Ясная погода с момента отплытия. Греческий пароход «Афины» сообщает о прохождении айсбергов и большого количества ледяных полей сегодня в районе 41°51’ северной широты и 41°52? западной долготы… Желаю успехов вам и «Титанику».

Теперь сообщение было лично получено капитаном Смитом и, очевидно, обсуждено им с Брюсом Исмеем. Когда капитан направился на прогулочную палубу к мистеру Исмею, тот, наслаждаясь блаженным

бездействием, осыпал комплиментами миссис Флэнаган, которой такое внимание, бесспорно, льстило. Бок о бок с миссис Флэнаган прогуливалась Сара Паркер, двадцатитрехлетняя наследница сети обувных компаний в штате Массачусетс.

— Так холодно! — картинно закатывая глаза, пожаловалась мисс Паркер. — Я совсем не ожидала, что погода вдруг изменится. Буду честна, меня это угнетает.

— Спуститесь в каюту, дорогая, — посоветовала ей миссис Флэнаган, которая весьма предусмотрительно закуталась в пальто, — и утеплитесь. Будет ужасно неловко, если вы простудитесь!

— Ах, но эти пальто такие тяжёлые! — закапризничала мисс Паркер.

— Если вы последуете совету доброй приятельницы, — сказал мистер Исмей с подлинной галантностью, — вы лишь подчеркнёте своё очарование.

— Все завидуют вашему вкусу, мисс Паркер! — закивала миссис Флэнаган.

Именно в этот момент к беспечно болтающей группке и подошёл капитан. Миссис Флэнаган тут же приветливо обратилась к нему:

— Доброе утро, мистер Смит!

Капитан сдержанно поздоровался с обеими дамами и настойчиво произнёс:

— Мистер Исмей, будьте добры, на одну минуту.

— С удовольствием, — Исмей очаровательно улыбнулся дамам. — Позвольте…

Мистер Исмей аккуратно принял радиограмму и торопливо прошёлся по ней взглядом. Лицо его, дрогнув, изменилось, и он тут же скомкал бумагу в кулаке. Капитан мрачно смотрел на него.

— Дорогие дамы, — мистер Исмей уверенно повернулся к двум леди, — прошу прощения. Боюсь, я что-то пропустил.

Скомканная радиограмма осела у него в кармане.

«Титаник» уверенно плыл по Атлантике. Как ни странно, капитан Смит, передав радиограмму Брюсу Исмею, ничего о ней не сказал ни одному из семи своих офицеров. Во всяком случае, о предупреждении с «Балтика» так и не узнали ни старший помощник Уайльд, ни первый помощник Мёрдок, ни второй помощник Лайтоллер. Что уж говорить о младших офицерах? Во всяком случае, впоследствии ни один из них о предупреждениях с «Балтика» не упоминал, а было об этом сказано или же всё-таки нет — неизвестно.

Жизнь на «Титанике» шла прежним ходом. На борту были проведены воскресные службы, на которые стеклись пассажиры первого и второго классов, в прежнем ритме работали рестораны, бассейны, гимнастический зал и прочие общественные помещения.

День клонился к закату. «Титаник» постепенно достиг угла приблизительно в пять часов. Теперь корабль шёл альтернативным курсом: как можно дальше от Ньюфаундленда и его многочисленных опасностей в виде грозных айсбергов. В этих тёплых водах большая часть ледяных глыб попросту таяла, а суда, избежав, таким образом, столкновения, могли сделать крутой поворот на запад и сменить курс на Нью-Йорк. А именно в Нью-Йорк, как известно, «Титаник» и направлялся.

Тысяча девятьсот двенадцатый год выдался годом удивительным. Давно уже такого не случалось, чтобы холодное Лабрадорское течение так заметно

отклонялось к югу. Капитан Смит отдал приказ держать курс на юго-запад ещё сорок пять минут — вполне достаточная мера предосторожности для предотвращения опасности. Но изменение Лабрадорского течения внесло в планы капитана свои страшные коррективы. Тёплый Гольфстрим не мог течь так же, как прежде. Величественные и суровые громадины айсбергов, ничем не останавливаемые, уверенно плавали там, где им вообще не полагалось бы находиться, если бы только тысяча девятьсот двенадцатый год не решил преподнести неприятные сюрпризы.

Но тысяча девятьсот двенадцатый выдался весьма необычным.

Три сотни айсбергов сдвинулись южнее, и, когда капитан Смит приказал совершить резкий поворот, как и полагалось бы при прежних условиях, «Титаник» повернулся носом к бесстрастному и безжалостному ледовому полю.

Только пока об этом никто ещё не знал.

Глава 19. Веселье на корабле

Был вечер воскресенья, четырнадцатое апреля тысяча девятьсот двенадцатого года. Лиззи, несмотря на все попытки Джо уговорить её вернуться к сестре, решительно отказалась, а под конец пригрозила, что уйдёт и от самого Джо, если он продолжит её донимать. Тогда Бетти выразительно посмотрела на брата и сказала:

— Слушай, оставь её. Она сама решит, что ей делать дальше.

Джо это совсем не нравилось.

— Не думаю я, Бетти, — таинственно прошептал он сестре на ухо, — что Лиззи правда разберётся без меня.

— Дай ей хотя бы шанс, — также тихо отозвалась Бетти. — Вряд ли мы можем по-настоящему понять её горе.

Лиззи по-прежнему сидела в углу, натянув куртку на колени, и смотрела в стену. Её губы были мрачно и зло поджаты. Джо казалось, что она пребывает не здесь, а в каком-то другом затерянном мире, что хрупкая связь её души с телом готова оборваться, и Джо это не могло не пугать.

Мистер и миссис Дойл, по счастью, не собирались возвращаться в каюту. Как Бетти сообщила, они радостно хлынули в столовую: обедать во вторую смену, — после чего в столовой и осели. На нижних палубах наметилось восторженное оживление. То тут, то там появлялись сияющие ирландцы и итальянцы, они сновали из одной каюты в другую и всех приглашали с радостными гостеприимными улыбками:

— Пойдёмте, весело будет, интересно будет!

Мистер Палмер, растянувшийся на своей постели, радостно булькал. Ему удалось протащить целый кладезь подозрительных бутылей, на которых он спал и из которых пил, не вставая с места, целыми сутками. Если он и покидал свой пост, то ни Джо, ни Бетти этого ни разу не заметили. Казалось, мистер Палмер прирос к своей койке, сроднился с нею.

В дверь каюты деликатно постучали, и затем внутрь пролезла лохматая чернявая голова. Здоровенный детина с пышными смоляными усами по-пиратски ухмыльнулся Джо и Бетти и прогудел:

— Эй, ребята, чего сидим киснем?

— Мы заняты, — Бетти нервно притянула к себе шитьё, — очень!

Детина ухмыльнулся ещё шире. Зубы у него были славные: огромные, крепкие, белые, и особенно выделялись клыки, острые, как у хищника. Если бы Джо встретил такого молодца в подворотне в полночный час, он незамедлительно протянул бы свой исхудалый кошелёк и всё, что угодно, кроме заветного мешочка с табаком.