04.1912
Шрифт:
— Давай, милая, нам ещё в океане барахтаться… давай же, дорогуша, ты должна прийти в себя!
Но нога его оставалась абсолютно бесчувственна. Джо яростно выругался сквозь зубы и неловко подался назад, прижимаясь пострадавшей ногой к ограждению. Боли он не чувствовал совершенно, и именно это его пугало.
Пассажиры, бегущие по палубе, остервенело наклонялись вперёд. Со стороны это могло бы показаться забавным: казалось, что они в безветренную погоду преодолевают сопротивление неощутимого урагана.
Для Джо это послужило тревожным сигналом. Он торопливо
Действительно, их дела были плохи.
Даже не видя носа судна, Джо мог предположить, что именно происходит: «Титаник» зарывался в воду, поднимая корму. Она постепенно, плавно задиралась над зеркальной гладью, и палуба приобретала опасный уклон. Задрожали, застонали бесчисленные столики и шезлонги. Через несколько мгновений один из шезлонгов заскользил вниз. Поначалу он двигался плавно и аккуратно, а затем вдруг стремительно разогнался и покатился так, словно бы ему кто-то задал ускорение. Шезлонг сбил одного из пассажиров, упрямо карабкавшегося к корме, и оба отлетели к центру судна.
Дождь из шезлонгов продолжался.
— О господи! — заорали люди рядом с Джо.
С другого боку от него цветисто выражались на итальянском.
— Помогите! Пожалуйста, на помощь! — всё продолжал уныло призывать кто-то посреди обеспокоенной кучки пассажиров.
— На помощь! На помощь!
Корабль содрогнулся. Казалось, в днище его врезался чей-то гигантский кулак. Джо всем телом ощутил эту слабую вибрацию: лайнер неспешно скользнул вперёд, затем наклонился, и вдалеке что-то зашаталось — точно бы с ног пытались свалить сурового великана.
— Мамочки! — заорали Джо в онемевшее ухо.
— Dio!
— О господи! Господи! Что это такое?
Джо не потребовались разъяснения. В следующую минуту он и сам всё понял. Огромная дымовая труба вдруг покачнулась с таким чудовищным скрежетом, что даже здесь, сквозь вопли и плач, Джо его услышал. Казалось, что титанический коготь, окованный сталью, на пробу поскрёб по палубе. Труба пошатнулась, словно не вписавшись в сложный танцевальный пируэт, накренилась, тень её обрушилась на судно, а затем повалилась и сама труба. Она погребла под собой с десяток тёмных фигурок, которые отчаянно барахтались в ледяной воде — и, без сомнения, раздавила их. Джо изо всех сил зажмурился и прильнул к ограждению. Люди кругом него орали, срывая голоса и выдирая себе волосы. Одна женщина обессиленно повисла на ограждении; кто-то навалился на неё, неловко надавил локтем — и женщина тотчас безвольно соскользнула за борт. Джо долго видел её белый спасательный нагрудник, пока она летела в воду.
— Господи, спаси и помоги! Господи! Господи! — истово молился кто-то совсем рядом с Джо.
— Да заткнись! Кому помогут твои молитвы?
— Ты ничего не понимаешь, Фред! Ты всегда был ужасным братом! Господи, спаси, господи, помилуй!
Вдалеке ещё слышались слабые всплески музыки. Вопли и плач задавливали их, но острое ухо Джо могло уловить переливы скрипок. Невероятным казалось, что даже сейчас играет судовой оркестр — тот самый, который Джо никогда не слышал, но который ему вдруг захотелось
«Почему мы занимались такими глупостями всё это время? Почему мы ни разу не послушали их?»
Корма взмывала вверх. Стулья и шезлонги, что ещё оставались на палубе, покатились вниз. Джо тут же вцепился в ограждение, хотя пальцы его не слушались, всем телом налёг на него, обвил здоровой ногой. Люди льнули к ограждению, к палубным надстройкам; кто-то, как муравьи, цеплялся за канаты шлюпбалок. Корма стремительно поднималась над водой. Над спокойной чёрной поверхностью величаво показались металлические лопасти гребных винтов.
— Господи, не оставь нас в этот тяжкий скорбный час! — испуганно молилась рядом с Джо та самая женщина, которая спорила с Фредом.
— Помогите!
— Пожалуйста!
— На помощь! На помощь!
Джо лишь плотнее прильнул к своему надёжному ограждению. Вода пенящимися волнами накатывала на корабль и уносила всё больше и больше людей с собой — в океан. Те, кому не посчастливилось за что-либо зацепиться, полетели вниз. Женщина, истово молившаяся рядом с Джо, вдруг взвизгнула, задетая локтем брата, и покатилась по палубе.
— Уинифред! — отчаянно завопил тот и протянул руку.
Уинифред уцепилась за его ладонь, и от резкого толчка его пальцы, сомкнувшиеся кругом ограждения, разжались. Брат и сестра стремительным клубком пронеслись по палубе и сгинули в бурлящих волнах. Корпус «Титаника» поднимался, а вода подступала к ещё одной дымовой трубе. Джо неосознанно подобрался выше и уцепился за ограждение так, что пальцы его застонали.
— Помогите! Помогите!
К корме карабкались обезумевшие люди. Последние шезлонги и стулья налетали на них, сбивали, и все вместе они исчезали в тёмной взбунтовавшейся воде. Мужчина рядом с Джо отчаянно посмотрел вниз, втянул носом холодный воздух, и его лицо вдруг дрогнуло.
— А-а, да пошли бы вы все к чёрту! — крикнул он и, перебравшись через ограждение, сиганул в воду. Следом за ним отправилось ещё несколько человек.
— Придай мне, господи, сил!
Соседи Джо один за другим перепрыгивали за борт — даже женщины. Их белые нагрудники ещё долго светились в густом и глухом мраке ночи, а затем люди погружались в воду. Что происходило дальше, Джо мог только догадываться. Он не собирался прыгать, лишь крепче сжимал ограждение и нервно осматривался.
«Па, — молился он про себя, — пожалуйста, старикан, не надо никому ничего доказывать: оставайся на корабле до последнего!»
Но он, увы, слишком хорошо знал горячность и импульсивность мистера Дойла — такие не смогла бы остудить даже безжалостная Атлантика.
Джо осмотрелся снова. Сердце его колотилось тяжело и резко, а дыхание спирало. Перед глазами его то и дело проскакивали пугающие мушки — и хуже этих мушек он не мог сейчас представить напасти. Он должен был ориентироваться во мраке ночи с уверенностью, в противном случае погиб бы. Джо аккуратно высвободил одну руку и яростно протёр кулаком глаза. Мир перед ним несколько прояснился.