10 000 € за ночь
Шрифт:
Я шла вперёд как-то автоматически, машинально, не разбирая дороги. Ноги будто бы сами вели меня к особняку. А эта фотография с Лерой и двумя её подругами или приятельницами стояла у меня перед глазами. И только при подходе к дому я вдруг поняла, что одна из этих девушек — известная телеведущая, а вторая — не менее известная поп-певица.
Когда я вошла в сад, свет закатного солнца был уже ярко-рыжим, почти красным. Небо за особняком темнело на глазах, а яркие блики на стёклах окон заставляли щуриться. Я будто плыла в воздухе, а не шла по земле. Мне сложно было сосредоточиться на чём-либо, кроме своих мыслей. Рассеянно я взглянула на наручные часы — оставалось пятнадцать минут. Нужно было подняться в
Пройдя мимо беседки, я вышла на асфальтированную дорогу вокруг фонтана и увидела пожилого садовника Николая, сидящего на корточках рядом с клумбой у входа в дом. Осторожно придерживая листья ярко-синих цветов, он аккуратно рыхлил землю небольшой мотыжкой. Он поднял голову, и улыбнулся мне, как старой знакомой, хотя всё наше общение ранее было сугубо официальным. И мне так захотелось просто поговорить с ним, пожаловаться ему на свои раннеутренние бдения, на раздумья и слёзы в одиночестве, на страхи и переживания, захотелось распросить его о его жизни, узнать, есть ли у него семья и нравится ли ему работать садовником у Олега. Хотя бы просто по-приятельски перекинуться парой слов. И поддавшись порыву, я назвала его по имени и спросила, как проходит его день, но лицо его вмиг утратило живость, при том, что улыбка осталась. Но она будто оплыла. Только что была настоящей, а теперь выцвела, потеряла искренность. И лицо его стало похоже на маску. Он прижал палец к суховатым губам и покачал головой. В глазах мелькнуло сочувствие, но качая головой, он прикрыл их, а когда раскрыл вновь, взгляд его не выражал ничего, кроме деловой озабоченности по поводу цветочных клумб.
Я кивнула, быстро вошла в дом и помчалась вверх по деревянной лестнице, в свою комнату, давясь от рыданий. Я не понимала, что происходит и не понимала, как это всё закончить. Хотя я, кусая губы, изо всех сил сдерживала слёзы, эмоции владели мной и я готова была отказаться ехать. Но я не могла даже запереться в комнате. И прекрасно понимала, что подобным поведением ничего, кроме холодного, отстранённого гнева Олега, штрафов и дополнительного ограничения свободы, не добьюсь. Нужно было действовать иначе. Но как? Я даже не понимала, хочу я быть с ним или нет. Каждое утро после проведённой с ним ночи, я мечтала о том, чтобы уснуть в его объятьях, но после, сталкиваясь с его равнодушием, с его холодностью, с его постоянным молчаливым подчёркиванием того, что я лишь копия Леры, но не она, а значит безразлична ему, я хотела только одного — уехать. А спустя ещё некоторое время я уже жалела заработанных денег и страшилась рисковать ими, а потому снова становилась немного покладистой. А дальше Олег снова пробуждал во мне женщину и я снова таяла рядом с ним, балдея от его ласк. И так повторялось из раза в раз.
Я заставила взять себя в руки. Ровно и глубоко подышав, более-менее привела нервы в порядок. Сосредоточилась на своей новой жизни, хорошей, той, что начнётся потом, когда я вместе с деньгами получу свободу и первым делом уеду в какую-нибудь тёплую страну. К морю или к океану.
Быстро переоделась и вышла.
В отель, стоящий особняком среди соснового бора, я вошла в половине двенадцатого. Тёмные сосны в свете уличных фонарей отдавали коричневой рыжиной на чёрных силуэтах. В высокой траве отовсюду слышалось, размеренное, однообразное пение сверчков.
Я поднялась на второй этаж, приняла душ, надела украшения и кружевное белое бельё. Сверху накинула тонкий шёлковый халат. В полночь в дверь раздался уже хорошо знакомый мне стук. Я встала, когда он вошёл в номер. Он быстро подошёл ко мне, обнял и принялся
Я гнала от себя мысли о том, что завтра днём он снова станет со мной холодным. Я уже научилась наслаждаться моментом. Наши ночи были прекрасны и это всё, что меня интересовало в этот момент.
Но под утро, перед тем, как уехать, он вдруг сел на краю кровати и обхватил голову руками. Было в его позе что-то такое, что я тут же потянулась утешить его. Провела по спине ладонью, вновь ощутив тепло его матовой кожи. Он повернулся ко мне.
— Ты так нежна со мной… — тихо произнёс он. — Неужели всё только из-за денег?
Глаза его блестели в свете луны.
Я едва не задохнулась от нахлынувших чувств. Не смея произнести ни звука, я замотала головой и слёзы сами покатились из моих глаз. Господи, какие деньги?! Я даже думать про них забыла… Я кончила четыре раза так, что думала, что в раю… "Что ты творишь со мной, Олег?" — подумала я. — "Зачем, зачем ты это делаешь?"
Я плакала потому, что не хотела расставаться с ним и не могла с ним заговорить. Всякий раз я говорила себе, что теперь точно заговорю и пускай штрафует меня, сколько влезет, потому что не боялась потери денег. Но всякий раз я, отдаваясь его чувственной нежности, его искренней страсти, передумывала, потому что боялась, что он… прекратит. Прекратит встречаться со мной.
В эти моменты мне было плевать, что он называл меня Лерой, а не Катей. Плевать на свою гордость. Плевать на своё одиночество в его особняке. Я жаждала только одного — чтобы он меня снова меня любил.
А он меня не трахал. Он меня именно любил.
Расставание было болезненным для меня. Возможно в этот раз, когда я понимала, кого он видит перед собой — более болезненным, чем прежде. В любом случае, на обратном пути я решилась. Я не хотела снова этих ломок. Не хотела снова этого его отчуждения. Я не знала, когда будет наша новая ночная встреча. И я решилась рискнуть.
Приехав в седьмом часу утра, я не пошла к себе. А вместо того попросила встретившую меня сонную горничную, на которую я когда-то напала с торшером в руках, принести мне чаю в беседку. Я не хотела заходить к себе, потому что боялась заснуть. Утренний холод заставил меня дрожать, но чай быстро согрел и вскоре я уже наслаждалась мягким теплом утреннего солнца.
Дождавшись восьми утра, времени, в которое, как я знала, обычно вставал Олег, когда уезжал в Москву по делам, я направилась к нему. Конечно двери в его покои были заперты, но я распахнула их и вошла. Я подходила к дверям его спальни, когда позади меня выбежал дворецкий и, запахивая на бегу халат, принялся нервным, чуть свистящим шёпотом вдогонку уговаривать не беспокоить "хозяина". Но я не послушалась. Быстро постучав костяшкой пальца по краешку белой двери, распахнула двери и вошла, чтобы наконец-то поговорить. Я просто больше не могла это терпеть. Я хотела знать, куда мы с ним идём. Хотела знать, только ли деньги и его память о Лере связывают нас.
Увиденное повергло меня в шок, и я застыла, как истукан.
На широкой кровати с красивым высоким изголовьем, посреди явно дорогого белоснежного с чёрным узором белья, лежали двое обнажённых мужчин. Темнокожий Ньенга лежал немного сверху на светлокожем Олеге, страстно, взасос целовал его, и мускулистой правой рукой гонял туда-сюда его большой член…
Глава 17
Что происходит вообще?!
Как только я более-менее пришла в себя, я попятилась. Приложив руку к груди, медленно отступила в коридор, развернулась и со всех ног помчалась к выходу. Сбежав по ступенькам, выскочила в сад и едва не задыхаясь от переполняющих меня эмоций, побежала к реке.