100 shades of black and white
Шрифт:
— Доброго вечера, — тот внезапно давит из себя подобие улыбки и нажимает лапищей на желтую дверь, открывая ее.
— Ага, ну да, — Бен кивает и переступает через порог, оказываясь в темноте.
На самом деле это тот самый клуб Джакку. И совсем не заброшенный.
Бен проходит парочку коридоров, а затем его словно выбрасывает в море музыки и полуобнаженных человеческих тел, извивающихся в танце.
— Пальто сними, — кричит, перебивая музыку, ему ярко накрашенная девушка в форме официантки. — Ты
— Ага, — ему приходится вернуться, всунуть свое пальто девушке у гардероба, заблаговременно вытянув оттуда самое важное, и вернуться в зал.
Здесь густо накурено, и слишком много зеркал.
Они заменяют стены, и людей от этого кажется раза в четыре больше.
И как здесь кого-то искать?
Бен направляется к барной стойке, продираясь сквозь толпу, и заодно осматривается.
Зал довольно большой и забит под завязку, но это еще не все.
Второй уровень, повыше, вместе со сценой, на которой сейчас пляшут танцовщицы в черном и диджей, еще выше — стеклянная комната с затененными стеклами, и вот там ничерта не разглядишь.
А по бокам круглого зала небольшие дверцы, за которыми скрываются комнатки. А еще оттуда тянет таким знакомым запахом. Это дурь, причем высшего качества.
Место, где исполняются мечты? Ну что ж, в общем, это почти правда. Удивительно, как он вообще сюда попал.
Бен усаживается у стойки и просит виски, а затем оборачивается.
Как здесь можно найти одну-единственную девушку, в этом безликом море?
Но, как ни странно, это легко.
Ее лицо бросается ему в глаза.
Она танцует на сцене, в окружении других девушек, только выглядит она совсем не так, как на фотографии.
В этой девушке нет ничего от нормальной. Она похожа на дьявола в человеческом обличье, с ее густо подведенными глазами, с кроваво-красным ртом и напряженным телом.
Это не Рэй. Не может быть.
Она извивается и опадает на пол сцены ярким лепестком пламени, и ее красное платье бьет по глазам. Собирается снова, напоминая куклу, которую кто-то держит на веревочках и забавляется таким способом.
Девушка-видение или скорее девушка-кошмар, один из тех, от которых можешь, но сам не хочешь просыпаться, пусть под ложечкой засасывает от дрожи.
Его словно подкидывает на стуле, и Бен бросает все — свой виски, сотенную купюру, за которую можно купить целую бутылку, а не всего лишь один стакан, и тащится к сцене, словно зачарованный.
Он идет, потому что не может не идти, хотя понимает, что это неправильно. Это слишком, даже для него. Идет и все.
— Рэй? — Бен зовет ее по имени, негромко, но так, чтобы она услышала.
Она поднимает голову и смотрит на него, но не так, как должна смотреть та, что он собирался спасать. А скорее так, словно он здесь лишний.
— Прикройте
Удушливо-сладких до отвращения, и все же желанных. Совсем, как она сама.
— Кто ты, и зачем тебе она? — поднимается она на цыпочки, чтобы достать до него.
— Ты Рэй?
— Нет, идиот, я не Рэй, — она берет Бена за руку и тащит за собой, все время оглядываясь назад, словно пытаясь удостовериться, что он все еще идет за нею, что не пропал и не растворился.
— Я Кира. Ее сестра, — говорит она, забравшись в одну из маленьких ниш, спрятанных за бархатными занавесями. Здесь еле хватит места на двоих, и их тела почти соприкасаются.
А еще от нее пахнет сигаретами, и почему-то Бен может представить себе, как она курит, облизывая сигарету своими кровавыми губами. Зажигает ее одной из спичек в черном коробке, словно актриса в голливудском кино.
— Зачем она тебе? — Кира смотрит на него внимательно, но без враждебности.
— Она пропала.
— Она часто пропадает. В этом вся Рэй, — пожимает плечами ее сестра. — Сегодня она есть, а завтра ее нет. Так бывает. А ты кто? С тобой она вроде не крутила.
— Я… — Бен даже не знает, что сказать. Он не может, не станет признаваться, что он… — Я детектив. Частный, — это полуложь, полу-правда. — Меня нанял ее друг. Он волнуется.
— Ясно, — теперь ей совсем неинтересно, и Кира отворачивается, собираясь выходить:
— Не знаю, скажи, что она уехала, или что-то такое. Пусть не воображает себе всякое. На этом все, детектив? — она подтрунивает над ним, усмехаясь, и ее черные глаза кажутся еще темнее, они словно черные дыры, внутри которых ничего нет. Одна сплошная пустота.
— Ну… да, — ему хочется схватить ее за обнаженные руки, покрытые золотой краской, и притянуть к себе. И одновременно не делать этого. Сбежать, как он это всегда делал.
— А жаль, — внезапно она поднимается на цыпочки и оставляет на его губах свой поцелуй. Короткий и такой же опьяняющий, как и она сама. Смазанный и все равно слишком прекрасный, чтобы его забыть. — А ведь мы могли бы… — она не договаривает, не станет, потому что это и не нужно.
Просто проводит своим накрашенным золотом коготком по его щеке, лаская.
— Если передумаешь и захочешь меня допросить, дождись меня. Я заканчиваю в четыре.
Второй поцелуй совсем другой. Жадный и еще короче. Она сминает его губы своими и отпускает, выбирается из-за занавеси, оставляя только удушливо-сладкий до одури запах. И вкус крови от прокушенной губы.
Он остается. Конечно, он остается.
Бен не сводит с нее взгляда до самой последней минуты. Он пялится на нее, словно какой-то маньяк, так и не допивая свой стакан, просто смотрит и пытается не считать время.