100 shades of black and white
Шрифт:
— Довольна? — он один, и без остальных рыцарей Рен стол казался еще более пустым, бесконечно-длинным, сидел напротив нее. Искаженное шрамом лицо Кайло казалось уродливой маской, пародией на бесстрастность. — Я сделал это ради тебя. Рэй-не-ничто.
— Нет... — она не любила Анхсен. Она завидовала ей, ведь у той был Кайло, иногда почти каждую ночь во время остановок в старом замке, но Рэй никогда не желала ей смерти. — Почему? Зачем ты сделал это?
— Все просто, — Кайло пожал плечами и взялся за нож. — Сноук хотел жертву, Сноук получил ее. Ты обошлась мне
Его скорбь была словно вода на берегу под скалами, она наплывала и сходила всего лишь на мгновение, чтобы появиться снова. Разбиваясь о камни.
— Теперь помоги мне. Помоги мне убить его, — он не заметил, как сломал резные пластинки, и те впились в мякоть ладони. — Сделай это для меня, Рэй. Для нас.
— И тогда ты отпустишь меня? — она боялась ответа больше всего, зная, что он ранит ее в любом случае. Но в одном разобьет и сердце.
Кайло умел молчать, он отложил в сторону сломанный нож, оставляя на скатерти кровавый отпечаток, и встал, направившись к Рэй.
— Идем, малышка. Тебе пора занять свое место.
Она была все еще голодна, но оставила еду нетронутой.
Покои Кайло были запретным местом для Рэй. Она не имела права переступать через порог и даже касаться двери. В детстве она считала его спальню пещерой, заполненной грудами тел, костьми тех, кого монстр посчитал достаточно вкусными. Потом сокровищами. Или женщинами.
Но там было пусто и просторно, и никого кроме них двоих.
— Раздевайся и ложись, — велел Кайло, стягивая с себя тунику. — Завтра возможно мой последний день.
Все плечи его были белыми от рубцов. Сноук знал, как причинять боль, не уничтожив до конца.
Его постель пахла морем, сухим холодным морем, Кайло пах собой, соль и пот, и Рэй зашевелилась, устраиваясь поближе. В детстве он нес ее на руках, убаюкивая по пути домой, но сейчас в его объятиях ей было жарко, тесно, непривычно.
— Спи, Рэй, — прошептал он, уткнувшись ей в затылок носом, зарылся в волосы, обхватив так, что теперь она не смогла бы сбежать.
Его рука, покрытая свежей коркой поверх раны, пахла так сильно, солено, медно, что Рэй не выдержала, потянулась щекой, ластясь. Сомкнула на ладони зубы, слизывая выступившие капельки крови. Как когда-то давно делал он с ее оцарапанным запястьем.
Кайло не спал, конечно, нет, она чувствовала это. Слушала короткие, захлебывающиеся вздохи, сбившееся, сломавшееся сердце, но делала вид, что верит в его ложь.
Рэй помнила, что ее монстр слаб.
В конце концов, ей пришлось смириться с тем, что это судьба. Для остальных Рэй все еще была никто, и на корабле, по которому ее вел Кайло, никто не оглянулся в ее сторону.
Сноук был мертв, разрублен пополам. Старый палач, недооценивший своего верного пса, отгрызшего наконец терзающую его руку. Выпотрошен, как и алая гвардия преторианцев — Кайло научил ее сражаться, и возможно из них двоих это она оказалась беспощадным
— Чего ты хочешь, Рэй? Ты можешь получить все, — он предлагал ей свободу. Столько кредитов, что хватило бы на десяток замков на Набу. Собственную звезду и корону с троном в придачу, возможность стать богиней на Джакку, где поклонялись бы одной ее тени. Или следу на песке.
Застывшие позади Кайло рыцари Рен, все до одного, кроме мертвой Анхсен-е-мин, еще не знали ее, и эту память было уже не вернуть.
Все это до боли напомнило Рэй их первую встречу, когда он смотрел на нее так же, ее личный монстр, оказавшийся таким же человеком.
Тогда она позволила унести себя.
— Я хочу... — он оберегал ее, он растил ее, учил, сдувал пылинки, словно она была единственной наследницей Императора, хранил бережно, как хранят хрустальный сосуд, без разницы чем заполненный — Силой или простым песком. Для себя. — Я хочу боли. Я хочу тебя.
— Да будет так, малышка, — покрытый чужой кровью, измотанный битвой, Кайло все же улыбался, и в этот раз лицо его больше не напоминало маску. Оно было настоящим.
За закрытыми дверями, в замке на скалах, в покоях, куда теперь Рэй было разрешено входить, он вытащил нож. Маленький, острый, напомнивший тот треснувший, с резной рукоятью.
Первый порез он сделал на ее бедре, выше колена, неглубокий и ровный, и кровь медленно собиралась в каплю, но Кайло успел словить ее языком.
Второй справа на животе, под клеткой из ребер, и снова он зацеловывал алый след, вылизывал дочиста, и острая боль сменялась наслаждением. Рэй знала, насколько это возбуждает его, но молчала, сдерживая стоны. Он заслужил.
Третья рана была двойной, по одной полосе на каждую из грудей, от ключиц к соску, оцарапавшей кожу. Больше Кайло не сдерживался, посасывал жадно, грубо, прикусывая нежную кожу. Сминал пальцами, размазывая кровь.
Следующий — четвертый — расчертил шею, взяв в кольцо. Там он кусал до синяков, вжимая во влажные от испарины простыни и надавливая на гортань ладонью, чтобы вытащить из нее хотя бы один стон.
— Тебе все еще мало? — Кайло улыбался, и лицо его было спокойно, а губы покраснели и на подбородке осталось пятно крови. — Ну хорошо.
Он отложил в сторону нож и опустился ниже, раздвинув ей ноги. Его поцелуи, скользившие по внутренней поверхности бедер, заставляли Рэй вздрагивать, задыхаться, а затем его язык коснулся клитора, облизывая его.
— Ты не принадлежала никому, — поднял он лицо, и губы его были мокрыми от крови, смешавшейся со смазкой. — Я спрятал тебя ото всех, Рэй. Я растил тебя для себя, — его пальцы скользнули внутрь, растягивая для члена, и она впервые застонала от боли. Еще немного — и он продырявил бы ее насквозь.
— А теперь, — Кайло приподнялся, устраиваясь так, чтобы не раздавить ее, направляя член внутрь, и головка надавила на плеву. — Покричи для меня, малышка.
Своими движениями, рваными, набиравшими темп, он словно разрывал ее надвое, но наслаждения было достаточно, чтобы задохнуться, выстанывая его имя.