100 шкафов
Шрифт:
— Вот так, Генри. Это уже не игрушки.
Генри убрался с дороги, и дядя Фрэнк приблизился к двери. Он поискал за воротом и выловил оттуда черный шнурок. На шнурке болталось серебряное кольцо. Фрэнк быстро его поцеловал и засунул обратно под рубашку. Он повернулся, его правая рука скользнула вверх по рукоятке, а левой он схватил ее нижнюю часть. Затем он попереминался с ноги на ногу и размял шею. Генри понял, что хотя дядя Фрэнк давненько уже не брался за топор, но было время, когда он пользовался им постоянно и с великим удовольствием.
Фрэнк размахнулся, и его правая рука сползла вниз по рукоятке, так что обе руки оказались
Дверь в комнату дедушки была некогда сделана из обыкновенной ели. Из четырех панелей: два больших вертикально поставленных прямоугольника вверху, два поменьше — внизу. Она была покрашена в темный ореховый цвет, однако из-под него то и дело пробивался красный. Он словно притягивал к себе взгляд, но стоило только присмотреться, как этот оттенок скрывался и убегал, как будто приглашая отыскать его. Это никак не удавалось, но глаза все время ощущали, что он где-то там, рядом.
Бывает, что целые леса застывают и превращаются в камень. Обычно это случается на дне озер, образовавшихся после извержения вулкана. Дверь в дедушкину комнату, однако, не была окаменевшей, как не была и каменной. Но была к этому близка. Ее сердцевина была даже прочнее камня, потому что не крошилась. Топор Фрэнка вполне мог бы расщепить окаменевшую дверь, но дверь в комнату дедушки была ему не по зубам.
Острие топора с грохотом врезалось в древесину и отскочило назад. Фрэнк прислонил топор к стене, встряхнул руки и осмотрел сделанную им на двери отметину. Он попал в желобок у верхней панели с правой стороны двери. И так как дверь в этом месте, как и в любом другом, была довольно тонкой, топор должен был пробить ее насквозь. Вместо этого топор оставил только зарубку глубиной в пару миллиметров. Фрэнк на это ничего не сказал. И не взглянул на Генри. Он схватил топор и принялся рубить.
Генри наблюдал, как на дверь сыплются удар за ударом. Фрэнк размахивался и с правой и с левой, все время целясь в стыки панелей. Топор мелькал перед глазами туда-сюда, разрезая воздух и скользя по дереву двери. Наконец Фрэнк остановился и, тяжело дыша, стер пот со лба. По всему ковру были разбросаны мелкие щепки.
— Генри, — сказал он, переводя дыхание. — Не уверен, что это сработает. — Он взял топор и провел пальцем по лезвию. — Уже тупое, — пробормотал он.
— Мы бросим это? — спросил Генри.
— Ни за что. Вечером мы едем на барбекю. Я сказал Дотс, что до отъезда так или иначе открою эту дверь. Ты пойди пока займись чем-нибудь. Мне надо немного поразмыслить над этим.
— Вы уверены? Мне не надо помочь?
— Нет. Уходи.
Генри подошел к двери и прикоснулся к ней ладонью. Царапин было много, но все они были неглубокие.
— Почему не получается топором?
— Без понятия. Как раз об этом мне и надо поразмыслить. Странный был у тебя дедушка, даже теперь все такой же эгоист, каким был при жизни. Но сейчас все гораздо удивительнее, чем бывало когда-либо раньше. Давай, беги уже. А я — в амбар. Ты услышишь, когда я вернусь, если захочешь посмотреть на мою последнюю битву. — С этими словами Фрэнк побрел вниз, закинув затупившийся топор на плечо.
Генри тоже недолго оставался на месте. Как только дядя скрылся из виду, он вскарабкался по лестнице на чердак и, снова оказавшись у себя в комнате, немедленно впился ногтями в краску на маленькой дверце. Пару секунд спустя он соскочил с кровати, слетел по двум пролетам лестницы, притормозил и спокойным шагом
Усевшись на кровать, Генри рассмотрел новый край сильно уменьшившегося лезвия. Фрэнк сточил его минимум на треть, но оно и вправду стало очень острым. Генри даже слегка опасался до него дотрагиваться. В итоге он провел лезвием по большому пальцу и понял, что держит по-настоящему опасную штуку. Острие ножа словно смотрело на его пальцы с какой-то задней мыслью, как будто хотело сказать: «Ты будешь уже не первым. Почему, думаешь, они от меня избавились?» Как и предупреждала его Дотти, край оказался неровным, если посмотреть на него сверху. Впрочем, если посмотреть сбоку, никакой последовательной линии тоже не было видно. Лезвие шло легкой рябью, словно застыло, как замерзает озеро в ветреную погоду.
Генри согнулся и принялся соскабливать ножом краску. Она отходила легко, но очень узенькими полосками. Хотя очистить надо было всего ничего — панель была не больше дюйма в высоту и около трех в ширину, — все же это заняло какое-то время. Но даже когда краска была наконец счищена, стекло все равно не выглядело прозрачным.
Генри отложил нож, прижал обе руки к стеклу и приник лицом между ними. Он пристально вглядывался в кромешную темноту внутри, когда вдруг услышал шаги на чердачной лестнице. Он знал, что это должна была быть Генриетта, но все равно спрыгнул с кровати и, захлопнув за собой двери комнаты, оказался снаружи прежде, чем она добралась до верней ступеньки. Генриетта тащила ящик, бывший, наверное, некогда частью какого-то шкафа, прижимая его одной рукой к боку.
— Привет, — сказала она улыбаясь. — Я притащила пачку плакатов из амбара. Оказывается, у папы их был целый ящик, но он об этом забыл. На них на всех один и тот же баскетболист, и все они утверждают, что «Университет Канзаса — чемпионы страны». Хотя папа сказал, что в тот год они чемпионами не стали. Он собирался продать их каким-нибудь неосведомленным англичанам, но покупателей так и не нашлось. Поэтому он сказал, что ты можешь забрать все себе. Я тут еще скотч прихватила и стамеску. Почему папа не смог открыть дедушкину дверь? Ты уже счистил краску?
Она бросила ящик с плакатами на пол.
— Я спрятала стамеску на дне.
— Спасибо, — сказал Генри. — Краску я соскоблил, но все равно ничего не видно. Стекло какое-то мутное.
Они зашли в комнату, и Генриетта осмотрела дверцу.
— Кажется, это почтовый ящик, — сказала она.
— В смысле? — Генри провел по дверке пальцами. — Как-то это не похоже на почтовый ящик.
— Как в почтовом отделении, — сказала Генриетта. — Я пару раз была с мамой на почте. Там есть такие же маленькие ящички как этот.
— Ты имеешь в виду абонентские ящики? — Генри ткнул ножиком в стекло. — С чего это абонентский ящик оказался в моей спальне?
Генриетта рассмеялась и окинула взглядом стену.
— А что они все делают у тебя в спальне?
— Не знаю, — сказал Генри. — Я думаю, может, это был какой-то коллекционер. Ну знаешь, собирал такие вот маленькие штуки с дверками. Может, ему просто нравились маленькие шкафчики.
— Нет, — сказала Генриетта. — Тут должно быть что-то увлекательное. — Она села на кровать и скрестила ноги. — Кто-то спрятал их все, так что получается, что они потайные. И нам надо их открыть и разузнать почему.