100 великих афер
Шрифт:
Комиссия разъехалась: Галахов отправился в Сызрань, Трифонов – в степь, а Рунич – в Пензу, на доклад графу Панину. Главнокомандующий «низовым» краем сообщил Руничу, что в ближайшие дни перенесет свою штаб-квартиру в Симбирск, и предложил именно туда доставить Пугачева.
Но Секретную комиссию опередили. 14 сентября 1774 года Емельян Пугачев был пойман и передан на руки генералу Александру Васильевичу Суворову. С этого момента необходимость в Секретной комиссии отпала. Выполняя приказ Галахова, поручик Дидрих догнал Трифонова на симбирской дороге и сообщил ему, что Пугачев пленен и они вместе должны прибыть в Симбирск.
По пути отряд заночевал в деревне. Утром Дидрих
Поручик Дидрих отправился в Симбирск. На четвертый день после бегства Трифонова туда же прибыли Галахов и Рунич. К сожалению, поручика в живых они не застали: тот скончался накануне «от разрыва сердца» – сказались переживания минувших дней.
При расследовании преступлений Пугачева члены сыскных комиссий пристальное внимание уделяли связям бунтовщиков со столицами и иностранцами. Афанасий Перфильев, ближайший помощник Пугачева, на допросе в Яицком городке, показал, что к восставшим приезжал гонец от Великого князя Павла Петровича и уверял Пугачева в полной поддержке его мятежа. Перфильев дал описание этого человека: «…башкир привез к Пугачеву какого-то купца-старика; росту он был среднего, лицом сухощав и рябоват, волосы – темно-русые с сединою, говоря пришамкивает, а лет ему около шестидесяти. Пред всем войском Пугачев заявил, что этот старик прислан от Великого князя Павла Петровича к нему с письмом».
Упомянутый в показаниях Перфильева башкирец был не кто иной, как плененный еще в августе 1774 года Канзафар Усаев – один из самых жестоких сподвижников мятежника. Канзафар рассказал, что действительно привозил в лагерь Пугачева некоего петербургского купца, который лично знал Петра III, поскольку занимался поставкой сена в дворцовые конюшни. Купец этот якобы был уполномочен цесаревичем Павлом Петровичем познакомиться с главарем восставших, дабы убедиться в том, что это именно император Петр III.
Наконец, сам Пугачев показал на допросе, что в его лагерь являлся посыльный цесаревича, был им обласкан и впоследствии отпущен обратно в столицу. Он хотел привлечь на свою сторону наследника и чтобы произвести своей щедростью впечатление на гонца, вручил тому при отъезде три тысячи рублей. Пугачев назвал имя и фамилию человека, приехавшего от наследника – Осташка Долгополов, из ржевских купцов.
Осенью 1774 года совершенно неожиданно гонец цесаревича был опознан рядовыми мятежниками в Казанской тюрьме. Один из яицких казаков, задержанный в окрестностях Казани без паспорта, и был тем самым Остафием Долгополовым, с которым так хотели пообщаться члены Секретной следственной комиссии. И можно понять их удивление, когда в доставленном для допроса Долгополове они узнали… того самого Трифонова, сбежавшего с казенными деньгами от поручика Дидриха! Задержанный дал показания перед следственной комиссией в Москве.
Остафий Трифонович Долгополов, выдаваший себя за посыльного цесаревича, происходил из купцов города Ржева. Он родился в 1720 году. По делам торговли много путешествовал по России, часто бывал в Санкт-Петербурге. Одно время поставлял овес для конюшни будущего императора Петра III. Разорился на винных откупах и, не погасив долгов, скрылся. Весть о мятеже Пугачева окрылила Долгополова: продав в Москве партию краски, в марте 1774 года он отправился в Казань, где купил на 500 рублей шляпу с золотым позументом,
Из Казани Долгополов выехал в заволжскую степь. В сопровождении Канзафара Усаева он добрался до городка Осса, под которым и повстречал в степи Пугачева. Своим спутникам он заранее сообщил, что является посыльным цесаревича, потому Пугачев был подготовлен к встрече с ним.
Долгополов признал в бунтовщике императора Петра III и преподнес ему дары от сына-цесаревича; Пугачев также сделал вид, что узнал Долгополова. Купец напомнил главарю мятежников, что овес, который он поставил Петру III, остался неоплаченным. Речь шла о каких-то трех тысячах рублей, поэтому Пугачев заверил гостя: «Все получишь!» Позже Долгополов утверждал, что обещанные деньги от мятежника так и не получил, что противоречило показаниям Пугачева.
При подходе мятежной армии к Казани Долгополов был отпущен. Повидавшись с женой в конце июня 1774 года, он устремился в Петербург, задумав грандиозную аферу. Еще в Чебоксарах он написал письмо за подписью пугачевского помощника Перфильева и 342 яицких казаков, в котором предлагал осуществить поимку главаря мятежников.
В ночь на 18 июля Долгополов постучал в двери петербургской резиденции графа Григория Орлова. Назвался он яицким казаком Остафием Трифоновым «для того, чтобы больше поверили письму»…
Долгополов пытался разжалобить членов следственной комиссии рассказами о долгах и преследованиях кредиторов. Купец говорил, что немало натерпелся страха в обществе лютого душегуба Пугачева и постоянно боялся за собственную жизнь. В протоколе его допроса сделана следующая запись: «Долгополов, по его признанию, злого умысла против государства и Ея Величества никакого не имел и действовал совершенно самостоятельно».
Башкир Канзафар Усаев клялся на допросах, что всегда был верным слугой «Царю и Отечеству», а к мятежникам присоединился потому лишь, что поверил купцу Долгополову, признавшего в Пугачеве императора Петра III. В приговоре о наказании Пугачева и его сторонников можно прочесть следующие строки: «Ржевский же купец Долгополов, разными лжесоставленными вымыслами приводил простых и легкомысленных людей в вящее ослепление так, что Канзофер Усаев (мещерякский сотник), утвердясь больше на его уверениях, прилепился вторично к злодею. Долгополова велено высечь кнутом, поставив знаки и, вырвав ноздри, сослать на каторгу и содержать в оковах».
Долгополов понес наказание, определенное приговором, и отправился в Сибирь. Сведений о его дальнейшей жизни нет.
Ожерелье королевы
Если бы в XVIII веке было принято давать громкие титулы выдающимся представителям различных профессий, то графиня Жанна де Ламотт могла бы с полным правом называться «самой ловкой мошенницей галантного века».
Она родилась в 1756 году. Дочь разорившегося дворянина и опустившейся служанки росла без присмотра. После смерти кормильца ее мать стала проституткой, а Жанна – нищенкой. Но в судьбу девочки вмешался случай. Маркиза Буленвилье растрогалась при виде красивой черноглазой Жанны, просившей милостыню на улице небольшого городка Бар-сюр-Об и уверявшей прохожих, что принадлежит к королевскому роду Валуа. Будто бы «случайно» оказавшийся рядом священник подтвердил, что эта брошенная родителями девочка действительно дочь Генриха де Сен-Реми, наследного сына Генриха II, и госпожи Николь де Савиньи. Маркиза устроила сиротку в пансион.